Глава 1
***Пиклийский лес***
Тяжелый броненосный поезд
Сухопутных Войск Его Императорского Величества
«Черный Жук»
Броненосный поезд Его Императорского Величества “Черный Жук” медленно полз через заснеженную, казалось, непроходимую чащу голубых хвойных деревьев, увитых хитросплетением лиан. Заиндевелый лес безмолвствовал, и только шум паровой турбины двигателя нарушал холодный сумрак занесенной снегом тайги. В бронированном штабном вагоне, обставленном в стиле позднего ампира, было жарко натоплено.
Тяжелые бархатные занавеси с позолоченными помпонами украшали маленькие бронированные окошки, прикрытые жалюзи, между окнами в зеленых стеклянных абажурах мягко светились электрическим светом лампы. Стены вагона, покрытые дорогим деревом с дальних южных форпостов Империи, отдавали благородным цветом бронзы. На полу, подчеркивая роскошь убранства салона, раскинулся огромный желто-красный ковер с замысловатым орнаментом. Карта полушария планеты, ярко освещенная шестью подвесными светильниками, темнела голубовато-коричневым пятном на квадрате штабного стола.
Верховный Главнокомандующий сухопутными и морскими силами Его Величества, знаменитый Палий Дортон, князь Кергенский, глава дома Белых Кергенов, потомок старинного рода, равного по знатности императорскому, четыреста лет назад не без оснований предъявлявшего права на корону, сидел в главе.
В свои шестьдесят два он достиг почти всего, что могла дать карьера в Имперской армии. Его портретами украшались военные академии и мореходные школы, его книги издавались громадными тиражами, а выступления собирали залы и толпы газетчиков. Он обладал непререкаемым авторитетом, его слово было железным законом, а враги замолкали при упоминании его имени.
Но сейчас он был один. Ничто и, пожалуй, никто не мог помочь ему в решении, которое ему предстояло сделать. Он достал из нагрудного кармана кителя ручку с инкрустированным пером и сделал несколько пометок в блокноте. Вздохнув, тяжело поднялся, упершись кулаками в карту полушария, и подняв эбонитовую трубку телефона, произнес:
- Извольте пригласить господ маршалов.
Прошло несколько минут, дверь в салон отворилась, у входа появился его личный адъютант и поставленным голосом, как и полагалось по уставу, прокричал:
- Начальники Главных штабов Вооруженных Сил Империи прибыли, по Вашему приказу, Ваша Светлость.
В комнату вошло пятеро мужчин, представляющих все три штаба Имперских вооруженных сил – флота, сухопутных войск и броненосных подразделений. Он дождался, пока гости усядутся на положенные места, выдержал паузу, строго осматривая пришедших.
-
Господа маршалы, - начал свою речь главнокомандующий. - Я
пригласил вас, чтобы обсудить дело высшей степени секретности. Прошу подойти к
карте.
Сегодня мы обойдемся без длинных вступлений и вводных слов и перейдем к делу.
Итак, два дня тому назад я был в Горном Дворце императора и имел
продолжительную беседу с Его Величеством. Я получил специальное поручение… -
главнокомандующий помедлил. - Поручение высшей степени секретности. Он с
подозрением осмотрел маршалов, добавив:
- Оно касается возможной уже в самое ближайшее время военной операции Торговой Республики Утликан против нас. Его Величество получил сведения о подготовке вторжения по дипломатическим каналам. Поэтому я пригласил вас сюда. Прежде всего, я бы хотел услышать ваши соображения по этому поводу.
Кто-то присвистнул, кто-то заскрипел дубленой кожей старой портупеи. Все ждали, посматривая друг на друга, боясь высказаться, не зная, какую реакцию ожидает услышать главнокомандующий.
- Что же господа, приказ есть приказ, и не нам обсуждать повеления Императора, - первым взял слово командующий сухопутными войсками от инфантерии маршал Тилт. Его громкий бас рокотал подобно горному камнепаду, и казалось, что он должен быть слышен далеко за пределами вагона в морозном тумане леса.
- Наша тяжелая пехота превосходит республиканские гвардейские пехотные части. Войска полностью укомплектованы и обучены. Запасов амуниции у нас примерно на полгода. С легкой пехотой ситуация значительно хуже, много новобранцев, плохие показатели по стрелковой и физической подготовке. Да еще, кроме того, у нас проблема с транспортом.
- Но Вам же были выделены весьма серьезные средства! - нахмурился Дортон. - Корпорация Мердисдока, насколько я помню, последние два года занимается модернизацией... - он остановился.
- Увы, при заключении контракта правительственные агенты допустили досадную ошибку. Бронемашины совершенно не обеспечены достаточным количеством запасных частей. И, хуже того, контракт не предполагал обучение ремонтных бригад. Из-за этого механики ремонтирует машины очень медленно. Мелочь, но она дорогого стоит. А когда мы приглашаем инженеров Мердисдока, на это уходит львиная доля денег! Если мы не договоримся с министерством финансов о выделении дополнительных средств, об операции против Республики на суше нечего и думать! - маршал Тилт пристукнул кулаком по столу, - Нам просто будет нечем воевать уже после двух-трех серьезных сражений.
- Хотел бы я знать, кто ездил к господину Мердисдоку заключать контракт, - процедил, уставившись на него, Дортон. Но маршал от инфантерии сердито пыхтел, глядя на карту и ничего не отвечая. Поняв, что вразумительного ответа он не дождется, главнокомандующий повернулся к контр-адмиралу графу Сонтере:
- Что скажет наш доблестный флот?
Контр-адмирал, зажег курительную трубку, выдохнул кольцо дыма и медленно заговорил:
- Господа, вчера я ознакомился с совершенно секретным докладом флотской разведки…
Высокий, изящный и белокурый, лет двадцать назад он пользовался при дворе славой покорителя женских сердец. Добавив к ней за эти годы репутацию дерзкого и удачливого капитана тяжелого линкора, а затем и ударной стаи в составе Второй Флотилии, он, благодаря связям своей семьи при дворе и родству с императрицей, вот уже четыре года занимал во флоте высший пост. Время и служба оставили след на лице его, но не смогли стереть обаяние этого человека.
- …Флот Торговой Республики исторически был многочисленнее нашего, - продолжал граф Сонтера. - Должен признать, что и искусных мореходов у этих островитян и потомков пиратов достаточно. Вы знаете, господа, у меня нет причин считать себя плохим флотоводцем. Но не хочу вас обманывать, - граф, нахмурившись, глядел на карту, - Хотя наши портовые верфи в Сионау производят по одной субмарине в три месяца, в случае широкомасштабной войны мы не способны остановить одновременно вторжение двух морских армад Торговой Республики.
- Двух армад?! - раздались возгласы присутствующих. Сообщение явно было новостью для них. Даже Палий Дортон поднял кустистые седые брови в знак удивления.
- К сожалению, да, господа, - покачивая головой, отвечал граф. – Доклад разведки не вызывает сомнений в достоверности. Они постоянно увеличивают число боевых кораблей флота. Более того, Республика недавно достроила два подземных завода по производству супербомб на удаленных островах в океане. Республиканцы будут оснащать ими тяжелые линкоры и ракетные броненосцы.
- Уже построили! - маршал Тилт огорченно покачал головой. – Граф, их нельзя подпускать к нашему побережью! Я видел доклад по этим супербомбам. После их применения ни храбрость моей пехоты, ни бронемашины и танки господина Мердисдока уже не понадобятся.
- Если им удастся подобраться к берегу ближе чем на сто миль, особенно у Варрийской Равнины, то… - контр-адмирал развел руками.
- Дортон хмурился, не отрывая взора от карты. Брови его сдвинулись, он машинально дергал себя за пышный седой ус. Те, кто его знал, не усомнились бы, что это плохой признак.
- Разве что... - контр-адмирал помедлил и, подняв глаза к потолку, продолжил, - Если нам удастся уговорить этих упрямых герцогов Данэйского и Луэнского использовать их береговую артиллерию в качестве эшелона обороны прибрежных городов, - изысканным жестом он указал несколько точек на карте. - Тогда, возможно, мы и сможем отбить первый удар. Потом можно постепенно измотать и рассеять армады, используя методы подводных волчьих стай. Они использовались во время войны объединенного флота Данэи и Луэна против Республики.
- Герцоги это наша головная боль, - вздохнув, кивнул головой Дортон. - Эмиссары республиканцев постоянно пытаются завлечь их в свои сети подкупом и обманом. Будь моя воля, я бы давно заткнул этим независимым гусям глотку хорошей бомбардировкой. Единственное, на что я могу рассчитывать, это что они пойдут по пути чести и останутся верны своим обязательствам перед Его Величеством и Империей,- подняв указательный палец вверх, многозначительно произнес главнокомандующий.
- У кого еще имеются соображения? - сведя брови и, отстукивая ритм толстыми пальцами по уголку покрытого зеленым сукном стола, он оглядел присутствующих.
- У меня есть соображения! – голос Блума был трескуч как пение цикад в приокеанских степях. Его голосовые связки были обожжены, через всю правую щеку шел большой бугристый шрам - в молодости он дважды горел в танке.
- Мы с Вами начинали сорок лет назад вместе, Дортон, поэтому я скажу Вам прямо, без предисловий. Республика, очевидно, готовится к полномасштабной войне! Господа, посудите сами, – он сурово обвел взглядом присутствующих. Супербомбы, субмарины, увеличение флота - один к одному. У меня нет точных разведданных, но я чувствую своей шкурой - их надо опередить! Надо ударить первыми!
В вагоне повисла тяжелая тишина.
- Но… господин штурм-маршал, это же авантюра…, - начал, было говорить маршал Тилт. – Состояние транспортного снабжения… и их береговая линия обороны по Саране… и субмарины графа Сонтеры… Мы совсем не готовы! – его взгляд перебегал с одного собеседника на другого, ища поддержки своим словам.
Палий Дортон поднялся на ноги. С минуту он, не поднимая головы, молча всматривался в карту. Наконец, выпрямился и заглянул в глаза каждому из маршалов, сидящих перед ним.
- Господа, мое решение таково: я приказываю вам в двухмесячный срок провести планирование операции по уничтожению крупнейших промышленных центров Торговой Республики и проработать оперативный план прорыва прибрежной линии укреплений. Со стороны руководства флота я бы хотел получить план операции по блокированию центральной военно-морской базы республиканцев на континенте - порта Моозау. А также план захвата столицы Республики - Троттердакка.
- Ваша Светлость, я считаю это трагической, фатальной ошибкой! - пророкотал маршал инфантерии.
- Это приказ Тилт, – жестко ответил главнокомандующий. - Мы в армии. Выполняйте, если Вы не согласны написать рапорт об отставке.
Колеса поезд прогремели, проезжая стрелку, в окно ударил яркий свет прожектора смотрителя. Поезд едва заметно прибавил скорость.
***
*** Автострада G6 Пекин-Лхаса,
Тибетский автономный район, Китай ***
Небо, растворенное в вязком, как сахарная вата, горном тумане, встало на дыбы. Асфальт, облитый не просыхающей моросью, подпрыгнул вверх, застыл на мгновение и, передумав, вернул небо на его законное место. В лобовом стекле мелькнул рисующий зигзаги пластиковый бампер видавшей и лучшие времена Вольво - та с дымом тормозила, выпуская извивающийся хвост горящего в дым, резинового следа.
Мир перекувырнулся вспять. Где-то сзади истошно завизжали тормозные колодки, стирая покрышки в пыль. Ударило слева, машину с ускорением швырнуло вперед, прямо на черно-белую панду с конфуцианской улыбкой, нарисованную на красном борту летящего к пропасти грузовика.
Правый борт накренился, высекая сноп искр из асфальта, охнули звуком разорванного металла амортизаторы, машину закрутило юлой.
Нарисованная панда схитрила, тушуясь за боковыми стойками, не желая упускать свое, надвигаясь с прежним упорством. Завизжала трелями, сходя с ума, полуразумная электроника. Опасность... Опасность... Опасность…
Последний удар был страшен - полуторатонный грузовик, груженный обрезками труб, выбросило на встречную полосу... Реальность распалась на мелкие кусочки... Время остановило свой бег.
В эти длинные мгновения можно было бы уложить не одну жизнь, но дорожный демон решил по-другому — машину перебросило через спички первого ряда ограждений, инерцией поволокло на край обрыва. Смятая в жестяную фольгу, она замерла, водительская дверь с треском вылетела, сбитая с петель, отпуская приговоренного и приведенного к эшафоту.
Тело упало на обочину, а автомобиль, потеряв остатки равновесия, сполз за край пропасти.
***
- Лаовай?! - фельдшер подошел к телу, в причудливой позе застывшему на асфальте. Лужица крови тонким ручейком, сбегала в желтый придорожный песок, перемешиваясь с накрапывающими дождевыми каплями.
- Да, доктор...
- Американец, европеец? - Как же не хочется сгибаться к раненному: ревматизм не отпускает уже неделю и ничего давно уже не помогает - ни травяные мази, ни европейские таблетки, ни иглоукалывания.
- Да разве же их разберешь. Паспорта нет, только права, некто Баллистер - бормочет бежавший и оттого запыхавшийся санитар.
- Баллистер... фамилия, - фельдшер недовольно моргает, - И вправду не поймешь - может новозеландец или австралиец?
- Пульс, реакция зрачка?
- Живой..., - виновато отвечает санитар, не смея поднять глаза на старшего, кажется, сожалея, что нашли живого.
- Ну, так что вы стоите?! Грузите в машину! - Теперь надо наказать младшего за нерадивость, так велит неписанная традиция. - Я осмотрю его сам. - Он вздергивает рацию, неуважительно поворачиваясь спиной к санитару.
- Госпиталь! - в динамике треск грозы, идущей в долине. Микрофон в решетчатой лунке давным-давно потерял чувствительность, а поменять рацию раньше срока не дает старший смены.
- …Тяжелый, готовьте операционную бригаду.. Скоро..., - долетают обрывки рваной речи до санитара, переваливающего тело на раскладную тележку.
Встречный поток едва ползет, уставившись в сотни глаз на покачивающийся на задней оси грузовик над обрывом, на пробитую брешь в ограждении шоссе, на дым стелющийся по скале из глубины отвесного ущелья, и перевернутый БМВ.
В сторонке толкуют любопытные водители нескольких легковушек.
- Санитар сказал – американец…
- Зачем он сюда приехал? Турист?
- А почему один?
- Богатый, сразу видно… А где его вещи?
Подойти ближе водители не решаются.
- В машину, - недовольно ворчит фельдшер на замешкавшегося санитара, - Надо ехать.
- Тарахтит, раскручиваясь, дизель, обдувая проходящих запахом непрогоревшей солярки. Лезет в глаза синий глаз маячка, царапает до самых поджилок крик сирены — уа-уа-уа.
- Вечером надо купить риса, - думает полицейский, останавливая встречный поток, чтобы пропустить карету скорой, - Быстрей бы сменили.
***
*** Аэропорт — Клоттен, Швейцария ***
Он остановился у стеклянного панорамного окна, где серебряная лента эскалатора обрывалась, чтобы смениться другой. За стеклянной стеной разделяющий мир людей и рукотворных машин, в ночной мгле аэропорта, парила железная птица. Ее утомленные крылья нервно вздрагивали на бетонных стыках.
Васильковый закат стал почти фиолетовыми сумерками. Огни и подсветка здания создавали странное сочетание темнеющего неба с черными нависающими облаками и ярко освещенными полосами и зданиями аэропорта, пытающимися распороть своими огнями спускающуюся на город ночь. Он поднял с пола рюкзак и устало побрел к выходу.
Город встретил пустотой позднего вечера, щедро делясь с путником полуночной свежестью. Он прошел по серым бетонным ступенькам вниз на почти пустую платформу. Ровно через десять минут сюда придет последний на сегодня пригородный поезд до Цюриха. Он остановится ровно на две минуты и тронется в путь со швейцарской точностью.
Этот маршрут Макс пробегал уже много раз. Этот зал, этот эскалатор, эта билетная стойка – его босс любил посылать его в дальние командировки. Может быть, потому, что несемейного человека легче уговорить. А может быть, потому, что Макс и сам был рад этим поездкам - этому духу дороги, этому чувству легкости и новизны, которое он испытывал в пути. Было что-то в этих бесконечных аэропортах и вокзалах, что влекло его сердце. Зов дальних стран, зов пути, вечной дороги как символа жизни.
***
*** Пекин, Китай ***
В сувенирной лавке царил напоенный терпкими ароматами восточных благовоний полумрак. Легкий ветерок гулял по комнате, позвякивал развешенными то тут, то там колокольчиками, словно создавая ажурную вязь звуков. С потолка свешивались светильники в бумажных абажурах, украшенных цветами и иероглифами. Со всех сторон глядели причудливо разукрашенные изображения животных и драконов, статуэтки хитро улыбающихся божков.
Анджела уже минут двадцать настойчиво расспрашивала низенького пожилого продавца-ханьца, говорившего на сложной едва понятной смеси английского и китайского.
- Двоюродный брат Вашей жены привез Вам ее из Хуаньженя, я говорила с его родственниками. Она маленькая и старая. С царапинкой в виде волны на одной из граней.
- Это трудно вспомнить, госпожа.
- Может быть, Вы посмотрите? Может она еще у Вас?
- О, у меня их много, очень много! Очень долго искать, очень
- Она принадлежала моему дяде, он к ней привык и хочет ее вернуть. Если она найдется, я хорошо заплачу, Вы не пожалеете затраченных усилий.
- Это будет очень-очень трудно. Может быть, Вы купите новую? Или еще что-нибудь в подарок для Вашего почтенного дядюшки? Например, вот эту статуэтку Шоу-син - она дает здоровье и долголетие. Или вот этот фонарь, мы зажигаем такие на Новый Год - он приносит удачу в дом.
Этот разговор шел по кругу с небольшими вариациями уже четвертый раз, и Анджела начинала терять терпение. Вынув из сумочки карточку, она протянула ее торговцу.
- Я зайду к Вам завтра. Если Вы найдете ее, позвоните по этому телефону.
Раздраженная неудачей, девушка вышла на улицу, чуть не хлопнув с досады дверью. Отойдя несколько десятков шагов и успокоившись, она уже прикидывала, не нанести ли в лавку ночной визит, чтобы разрешить хоть часть сомнений, когда ее окликнул тоненький голос мальчишечий голос
- Мисс, я слышал, о чем Вы говорили с хозяином.
Анджела обернулась. Худенький парнишка лет десяти застенчиво улыбался ей. Смесь нахальства и нерешительности, сквозившая в его фигуре, в другое время позабавила бы Анджелу, но сейчас ей было не до того. Она посмотрела с легким презрением в ответ:
- Привет. А ты, оказывается, умеешь говорить по-английски!
- Здравствуйте! – обрадовался мальчишка. - Я жил в Сиэтле, в Америке, у тети целых четыре года, пока она не умерла! Я, правда, хорошо говорю по-английски. Я часто помогаю хозяину общаться с покупателями.
- Твой хозяин действительно плохо понимает английский или просто не хочет мне помочь? Я упрашивала его целый час, чтобы он нашел предмет, принадлежавший нашей семье, но все безрезультатно, – сказала она. – Возможно, ты сможешь объяснить ему, что я хочу?
- Нет, госпожа, он прекрасно понял Вас, – начал мальчик – просто он стар, и у него нет сил перебирать весь товар в лавке. И дело тут вовсе не в деньгах…
- Но, ... - не уверенно продолжил парнишка, - я видел покупателя той вещи, которую вы так ищите.
- Ты уверен, что это была именно нефритовая пирамидка, с волной, - мгновенно сменив тон с возбужденного на притворно равнодушный, спросила девушка. – У тебя хорошая память?
- Конечно хорошая, мисс. Я помню, кому что продавали, и кому что нравилось, и кто как стоял и как говорил. Если вы дадите мне пятьсот юаней и... и еще пачку сигарет, я расскажу вам все, что я видел тогда, - с уверенностью в голосе сказал мальчик.
- Ну, пятьсот юаней сильно большая цена, за такую безделушку.
- Госпожа, я даже видел покупателя и знаю, где он живет в городе!
Ее глаза загорелись, она с интересом посмотрела на мальчишку:
- Хорошо, триста юаней и сигареты.
- Идет! – радостно воскликнул бойкий постреленок.
Анджела с сомнением покачала головой, затем, помедлив, достала из сумочки розовую купюру в сто юаней:
- Еще неизвестно, правду ли ты скажешь, - как бы про себя, но достаточно громко пробормотала она. - А то, может, не видел ничего, все выдумываешь.
Мальчишка обиделся:
- Как это не видел? – насупившись, возразил он - Я рядом стоял, разглядел хорошо. Высокий европеец, молодой. В джинсах. В отель Кунлун он пошел. Меня за газетой как раз посылали, я за ним бежал. Рюкзак у него черный был, а на нем белый крест в красном квадрате.
Потратив еще минут пять на расспросы о незнакомце, она вручила парнишке остаток денег и заторопилась прочь.
***
Макс ввалился свою квартиру, как во все время врываются в пещеру мужчины, возвратившиеся после долгой и опасной охоты. Сбросил опостылевший рюкзак в угол, скинул успевшие натереть ноги ботинки и, включив телевизор, рухнул в кресло.
Дома, наконец-то дома - он блаженно растянулся в кресле.
Приятная шатенка с бархатным голосом и карими выразительными глазами озабоченно читала ночную сводку новостей:
Забастовка железнодорожных рабочих в Италии, встреча британского премьер-министра с представителями природоохранных организаций, утечка газа на химическом заводе в Китае... Следом шел блок местных новостей - экстренное сообщение - сель в кантоне Обвальден, разрушены три дома, под угрозой старинная каменная церковь двенадцатого века. Жители поселка эвакуированы, геологи оценивают ситуацию как весьма серьезную. Камера показывает съехавший на домики глинистый склон, примитивное прямоугольное здание церквушки, которую, повалив каменный забор, будто волна застывшего коричневого прибоя, затопила масса мокрой глины.
Картинка разрушения исчезла, на экране снова появилась миловидная девушка и озабоченно сообщила, что для восстановления церкви община намерена пригласить добровольцев, а также связаться со швейцарскими учеными, поскольку утверждается, что церковь является древнейшей в кантоне.
Он убрал звук и подтащил за лямку отброшенный в угол рюкзак. Надо найти мыло и зубную щетку и попытаться уснуть - все же ночь.
- Так, что тут? – пробормотал он, расстегивая молнию на рюкзаке.
Карта Пекина, гостиничные проспекты, четыре коробки рекламных спичек из ресторанов (и зачем он их взял, он ведь не курит), ворох сувениров - магниты, пластиковые дракончики, нефритовая пирамидка и колокольчик на красном шнурочке, завязанном замысловатым узлом. Ага, вот и щетка и полотенце.
- Мусор - в мусор, сувениры - к сувенирам. - Собрал ненужные бумаги в кучи, поставил безделушки на полку и, вернув рюкзак в угол, отправился в душ.
***
Она опять задерживается! И почему они так любят, чтобы в боевых группах всегда работали парами? Место этих смазливых красоток - в постелях функционеров, а не на оперативных мероприятиях, - ворчал он про себя, отыскивая глазами желтые стрелочные часы, спрятавшиеся за колонной. Стрелка на циферблате перепрыгнула на следующую риску - два тридцать семь.
Эта «длинноногая лань» и так слишком много себе позволяет, но опоздание на семь минут - это уже переходило все допустимые границы внутренней субординации.
Бросив полный раздражения взгляд на вращающиеся входные двери центрального входа, он рухнул в мягкое кресло, по-американски закинул ноги на стол, поднял какой-то зачитанный журнальчик, брошенный на столике. Номер, как водилось в местных краях, начинался с нескольких традиционных политических картинок — председатель ЦК КПК встречается с иностранными дипломатами. Пара официальных фотографии со съезда молодых коммунистов и большая статья о перспективах китайской молодежи. Интервью с рисоводом, собравшим рекордный урожай — фото трактора на залитом водой рисовом поле, маленький домик, построенный еще дедом после изгнания японцев, жена, держащая на руках ребенка. Он пролистал журнал, пропуская фотографии прокатных станков, горных грузовиков и прочих достижений народного хозяйства. Гладкая бумага заскользила, остановившись на фотографии дерзко улыбающейся белозубой китайской красотки в синей форме стюардессы, с размашистой подписью под фотографией «C любовью вместе с нами».
«Эти моют мозги в красной жиже, те в белой. Мы льем воду для производства жижи. Результат всегда один — послушание стада», - подумал он, закрывая журнал.
- Привет, Освальд, читаешь? - прощебетал вкрадчивый голос за его плечом. Мужчина поднял глаза.
- Пришла?! Какая неожиданность. Хм...я уже собирался прикорнуть тут до утра, Анджела, - буркнул он, кинув раздраженный взгляд на аккуратно заколотые рыжие волосы девушки и элегантный брючный костюм, подчеркивающий ее и без того весьма примечательные достоинства.
- Прости, но раньше не получилось, меня задержали дела.
- Дела?! Ты опаздываешь почти на восемь минут. Кто ты такая, чтобы позволять себе откладывать встречу с самим Великим Магистром?! - распалился он, всполошив медсестру, катившую капельницу мимо, так что та испуганно остановилась, вытаращив глаза на странную парочку.
- Простите, мэм, я повздорил с женой, - он натянуто растянул губы в улыбке, - Мы… э-э-э… обсуждали, читать ли новую сказку для сына... Он любит про магов и колдовство. Дети сейчас просто совершенно помешаны на этом…
Медсестра закивала, что-то сказав по-китайски, ухватила свою тележку и быстро покатила ее дальше в переполненный людьми госпитальный коридор.
- Она нажалуется охране? - с подозрением провожая взглядом женщину, спросила Анджела.
- Кто их поймет, этих узкоглазых, - ответил Освальд, озираясь на проходивших мимо посетителей.
- Да уж... инопланетяне, третья разделенная раса.
- Ты сходишь к нему одна? - спросил мужчина, немного успокоившись, - Честно признаться, я бы не хотел...
- Никогда бы не подумала, что ты умеешь трусить, Освальд.
- Я не боюсь но...просто не хочу лебезить, и все это... вся эта политика и высокие степени. С меня хватило того, что пришлось докладывать Совету Семнадцати о результатах поисков. Это все не мое, мне бы в дело, а не в эти игры. Тем более, ты числишься его племянницей, по крайней мере в картотеке этого госпиталя. Это же твоя специализация - пролезать в узкие места, - он снова растянул губы в лукавой улыбке.
- Хорошо дорогой, - она обворожительно улыбнулась, - Я избавлю тебя от этой печальной обязанности. Но за тобой будет должок.
- Эй-эй...какой должок? Об этом ни слова не было в условиях контракта! - встрепенулся он.
- Об этом ты узнаешь потом, - Анджела отвернулась и быстро пошла, покачивая бедрами, в холл к лифтовым шахтам.
- Вот ящерица! - прошипел Освальд тихо.
***
- Он еще слишком слаб, не больше двадцати минут, - строгим голосом напутствовала медсестра, провожавшая ее по этажу, - И не заставляйте его волноваться. После операции ему это категорически противопоказано.
- Хорошо, - отстранено ответила девушка, одергивая наброшенный на плечи халат.
Ее провожатая откатила раздвижную дверь, пропуская ее в отдельную палату, и жестом пригласила войти.
Странно, но он почти не изменился с тех пор, как Анджела видела его в последний раз. Лишь впалые щеки и усталая синева под глазами, выдавали в нем человека прошедшего через несколько сложнейших хирургических операций.
- Мое почтение Великий Магистр, - преклонив колено, она поцеловала его руку.
- Вы, Анджела?! - он оторвал голову от зеленной больничной подушки.
- Совет Семнадцати отправил меня к Вам, Магистр, - она покорно опустила глаза, - Члены Совета обеспокоены произошедшим. Они очень сожалеют...
- Сожалеют?! Как они нашли меня и зачем прислали Вас? - в его голосе зазвучало неприкрытое раздражение.
- Совету стало известно, что вы попали в беду, и они решили, что будет лучше если верная сестра будет неподалеку, - не поднимая глаза, покорно добавила она, - Я не желаю зла.
- Ваши желания меня мало интересуют. Чего хочет Совет Семнадцати? Они же не ради пустой заботы обо мне, прислали Вас на другой конец планеты?
- Они обеспокоены, - девушка, наконец, подняла глаза и ледяным немигающим взглядом посмотрела на него, - Из Храма Времени пропал Северный Ключ. Хранитель Второго Ключа собрал совет и перед лицом посвященных обвинил Вас в краже.
- Меня - в краже? Это смешно! - он попробовал рассмеяться, но дыхание подвело его, и вместо смеха он сыро закашлялся, - Совет не доверяет мне, считая меня раскольником, задумавшим измену?
Анджела замолкла, собираясь с мыслями. Наконец, она медленно и осторожно, словно нащупывая ногами зыбкую почву, произнесла:
- В Ордене много Ваших сторонников, и мы все выступаем за единство нашего братства, но… – она запнулась.
Баллистер выжидающе молчал.
- …Вы помните историю 1937 года в Берлине? Тогда умерли по непонятной причине трое Хранителей. А четвертый завладел ключами. Совет решил наказать отступника. Вы, конечно, знаете, какой смертью он умер?
Он кинул на ее острый, как сталь клинка, взгляд.
- Вы пришли, чтобы угрожать мне?
- Нет, господин Баллистер. Но если бы тогда у этого несчастного был способный помощник…, - тихо сказала она, - …все могло бы обернуться по-другому.
Повисла длинная пауза. Наконец, Баллистер прервал ее:
- Помощник? Что Вы имеете в виду, сестра?
- Известно, что Вы взяли ключ в Храме Времени, - глядя ему в глаза, произнесла она, - По приказу Совета, я шла по Вашим следам, и мне удалось узнать, что Вы с неясной для меня целью везли Северный Ключ в Тибет. Что Ключ был подобран крестьянами на месте аварии и продан каким-то старьевщикам, а потом его купил старик ханец, владелец мелкой барахольной лавки. Через два дня он перепродал его заезжему европейскому туристу.
- Вы уверены, что это был именно Северный Ключ, а не что-нибудь иное? - с недоверием спросил Баллистер.
- Абсолютно, все ниточки ведут в одну точку, господин Магистр.
- Вы доложили об этом Совету? Я имею в виду, о ключе … и о том, где Вы его нашли?
- Доклад намечен на сегодняшний вечер, - он почувствовал интерес в ее голосе.
- Кто еще знает про Ваше расследование?
- Я работаю в паре с братом Освальдом, но пока не говорила ему. Впрочем, во избежание осложнений после этого визита, в условленном месте лежит конверт, который будет отправлен, если я не вернусь живой до девяти вечера.
- Разумно и предусмотрительно - с удовлетворением заметил Баллистер, что-то тщательно взвешивая про себя. По его лицу пробежала волна сомнения, морщинки на лбу стали глубже.
- Я могу сделать Вам хорошее предложение, Анджела, - он вдохнул полную грудь воздуха, - Думаю, Вы понимаете, что не в моих интересах, чтобы Совет узнал об итогах Вашего расследования, особенно пока я лежу тут в больнице.
- Хм...разумеется, я понимаю степень возможных осложнений для Вас, Великий Магистр, - в ее глазах пробежал огонек интереса.
Баллистер какое-то время оценивающе глядел на свою собеседницу. В палате повисла напряженная тишина, лишь кардиограф мерно отщелкивал удары сердца.
- Вы умны и смелы. Мне нужны такие люди. Вам придется многим рисковать, но результат стоит того. Чего Вы хотите для себя?
Вопрос явно не застал ее врасплох, она откинулась на спинку стула и неторопливо проговорила:
- Быть специальным посланником Ордена – работа почетная, но не очень благодарная и весьма грязная. Я бы согласилась на место первого заместителя Великого Магистра с правом управления недвижимостью ордена в Калифорнии, Испании и Италии. Разумеется, если мы вместе переживем эту партию.
- Не так уж и мало. Впрочем, работа не будет простой и потребует достойной награды. Вы получите то, что желаете после моей, точнее, после нашей, победы.
- Благодарю Вас, Великий Магистр, - она встала и прижала ладонь к груди в жесте почтения.
- Не нужно формальностей. Вам необходимо вернуть Северный Ключ в мое распоряжение. И сделать это быстро и тихо. Думаю, Вам не стоит пояснять, что никто из Совета не должен узнать об этом задании?
- Я это понимаю Магистр. Но есть небольшая сложность - мой напарник. Формально я подчиняюсь ему, и скрыть от него мои действия… Если бы он на какое-то время…
- Как его имя?
- Его зовут Освальд, брат Освальд, - повторила она, опустив глаза.
- Я позабочусь об этом. Ему дадут срочное задание на несколько дней. Вам должно хватить этого срока.
- Спасибо, Великий Магистр, работа с Вами приносит мне наслаждение, - Анджела опять поклонилась. – Прежде, чем я уйду, Вы позволите задать мне один вопрос?
- Спрашивайте, сестра, - не удостоив ее взглядом, ответил он.
- Зачем Вы взяли Северный Ключ из Храма Времени? - от волнения она стала теребить сережку в ухе, - Этот проступок, по уставу Ордена, карается смертью… И почему Китай, Тибет?
- Любознательность, не переходящая грань любопытства, хорошая черта, - он повернул голову к ней, - Северный Ключ стал нестабилен. Об этом мало кто знает, но Хранители сообщали о нескольких спонтанных энергопробоях с искажением пространственно-временного континуума. Архивариус Ордена по моей просьбе нашел старинный манускрипт, в котором сообщалось, что несколько столетий назад в дальнем тибетском монастыре монахи восстановили баланс Ключа. Поэтому я поехал туда втайне от всех, они бы все равно не дали бы разрешение на это. Это все, что Вы хотели спросить?
- Да, Великий Магистр, - она встала и склонила голову, - Я могу идти?
- Идите, сестра...
***
***Цюрих, Швейцария***
Дожди, наконец, отступили. Сырая непогода, встретившая его по прилете, сменилась ясными солнечными теплыми днями, которые швейцарцы называют «фён» - южный ветер оставляет всю влагу по ту сторону Альп, в Италии и Тичино, а на севере царит ясная, светлая и сухая погода.
Почему-то на швейцарский организм она действует угнетающе, но Макс коренным швейцарцем не был, так что мог только радоваться произошедшей перемене. Съехав с шоссе, он катил по петляющим сельским дорогам Обвальдена, на которых постоянно приходилось то разгоняться, то притормаживать на очередном крутом повороте или знаке ограничений скорости. Дорога забиралась все круче в гору, пока впереди не мелькнул указатель на Мельбах. Притормозив, Макс свернул в край косматых елей, покрывавших густой зарослью крутой склон, из которого то здесь, то там выступали серые с рыжими и белыми прослойками массивы скал.
С Кристофом, который уже три дня дневал и ночевал в Мельбахе, он договорился встретиться поутру, в половине десятого. Тот позвонил ему вчера после заката и без обиняков заявил:
- Привет, Макс, слышал, ты только из Пекина, - его голос был бодр и полон ребяческого, восторженного задора.
- Да, моя контора выиграла тендер на поставку трансформаторов, теперь осваиваю китайский, - Макс усмехнулся.
Он знал Кристофа долгие годы, в первый раз они встретились еще во время его учебы в Берне. В те далекие времена Кристоф защищал докторскую по истории средних веков, и они проводили немало вечеров в спорах об инквизиции, королях и крестьянских восстаниях. Спустя три года Кристоф получил кафедру в Женеве, и жизнь растащила их по разным окраинам маленький Швейцарии.
- Новые раскопки в Обвальдене, очень многообещающие. Немного неожиданно, тут был оползень, старая церковь... Мы нашли прорву всего интересного..., - он начал что-то рассказывать, но на другом конце провода кто-то тонкоголосый выкрикнул его имя.
- Извини, Макс, меня зовут, приехала новая группа добровольцев. Их нужно проинструктировать. Если хочешь, приезжай завтра сюда, в Мельбах. Я был бы рад увидеть тебя. Расскажешь о своих приключениях в Азии, заодно поможешь нам немножко, - торопясь быстрее закончить, затараторил он.
- Да ты хитрец, Кристоф. Тебе нужны волонтеры или я?
- Мне нужен волонтер в твоем лице. Так на тебя можно рассчитывать?
- Ладно, уговорил, профессор. У меня как раз есть пара дней, и я тебя не видел полтысячи лет.
Кристоф засмеялся:
- Полтысячи?! Это вряд ли. Тогда до завтра?
Макс остановил машину на крохотной гравийной парковке у опушки леса, сразу за съездом с дороги. Размял уставшие от долгой неподвижности ноги, радуясь небольшой прогулке по заросшему соснами и пахнущему хвойной смолой лесу.
После долгих дождей лес пропитался влагой, ботинки продавливая слой отсыревшего дерна, оставляя маленькие лужицы воды на грунтовой тропинке. Где-то в глубине сосен чирикали наперебой какие-то пичуги, постукивал, рассекая сухостой, красноголовый дятел.
- Ты-таки добрался в эту глушь! Это хорошо, ты мне нужен, - Кристоф, как часто у него бывало, вырос из под земли, прямо перед носом Макса, - Кстати, я рад тебя видеть, - он стянул измазанные глиной перчатки и сунул ему ладонь.
- И я …, - Макс пожал протянутую руку.
- Мы оставили тебе самую чистую работу. Пойдем, покажу тебе наше хозяйство.
Церковный двор уже был практически расчищен маленьким трактором, который впустили через поваленный забор. Для помощников оставили полоску не шире полуметра вокруг церкви и камни ограды.
- Вот тут нужно немного раскопать. Ты пока начни, а я потом приду - расскажешь, что да как.
Кристоф подвел его к группе, копошившейся с небольшими лопатками и ножиками у старого каменного забора.
- Здесь, с краю. Камни ограды, конечно, все развалились. Когда до них докопаешься, будешь работать ножиком, а пока лопаткой кидай глину вот сюда – он показал на объемистую трехколесную тачку, наверное, одолженную у кого-то из местных фермеров.
- Я вернусь чуть позже..., - и, не закончив фразы, профессор исчез так же моментально, как и появился.
Глина была мокрой, так что работа продвигалась медленно. Солнце подошло к зениту и стало печь, когда Макс отвез в отвал четвертую тележку с грунтом. Он устал и хотел, было, устроить перерыв, выбравшись из своего окопа, чтобы погреться на полуденном солнышке, когда лопата заскрежетала по камню. Прикинув, что это, возможно, просто очередной крупный булыжник Макс попробовал обозначить ножом контуры, но камень оказался изрядных размеров прямоугольной плитой.
Соскребя липкие куски глинозема с гранитно-красной поверхности, совершенно не похожей на простой песчаник соседних столбов ограды, он принялся за боковые торцы и уже почти отчистил их, когда его нож выпал из руки и, соскользнув в полость под камнем, стукнулся обо что-то деревянное.
- Вот черт, деревяшка… Могила? - выругался молодой человек, стараясь пальцами зацепить лезвие.
Металл проскальзывал, и в конце концов, после очередной неудачной попытки, нож провалился совсем глубоко, так что даже не стало видно блеска лезвия. Теперь в ход пришлось пустить лопату. Он взмок и измазался, расширяя отверстие, и, прокопав лаз величиной с кулак, посветил в открывшуюся нишу фонариком.
К его облегчению гроба или усыпальницы под плитой не было. Выпавший нож лежал на небольшом деревянном ящике, покрытом черным лаком. Сверху ящика красовался символ, который он никогда не видел ранее. Три треугольника выстроенных в ряд – один, побольше - в середине и два по сторонам. Изгиб волны бегущей у их основания. И путанный, сложный узор украшающий эмблему с четырех сторон.
Он раскопал отверстие, чтобы рассмотреть находку получше, перегнулся на корточках сгибаясь к яме. Приноровился, чтобы достать из схрона нож, а возможно, и попытаться извлечь и саму находку…
…В голове запульсировала тяжелым набатом настойчивая боль, в глазах потемнело, и он почувствовал, что теряет сознание… Перед ним была обочина стеклянной дороги, уходящей за горизонт. Где-то там, на границе неба и гор, величаво опускалось закатное фиолетовое солнце. Дорога отполированным зеркалом сверкала в лучах заходящего светила. Он стоял на кромке обочины рядом со странной машиной из трех громадных капель, объединенных между собой. Центральная капля, самая большая, была покрыта прозрачным колпаком, светящимся изнутри голубоватым мерцанием. В нижней части машины, освещая дорогу, горела узкая полоска ярко-белого света. Боковые капли прикрывали массивные черные колеса. Дверь, словно крыло птицы, приподнята вверх.
- Эй, Макс, - голос Кристофа оборвал мираж. Макс потер виски, еще не вполне осознав переход между воображаемым и реальным миром.
- Ты в порядке? - удивленно спросил его друг.
- Да...кажется, уже. Наверное, перелет, смена часовых поясов, устал.
- Ты выглядишь бледным. Я велю сменить тебя. Ой! - воскликнул он, - Чуть было не забыл! - он обернулся, - Эмма, идите сюда!
Из-за его спины показалась коротко стриженная брюнетка с профессиональным Nikon'oм. Она улыбнулась, бросив взгляд на него. Какая нестандартная девушка, подумал Макс. Редкое, и от того удивительное сочетание спокойной и естественной красоты, не испорченной модой, и ясного блеска ума в глазах.
- Это Эмма, она снимает репортаж для газеты. Ты не возражаешь, если она тебя сфотографирует?
Еще не вполне очнувшись от странной галлюцинации, Макс неуклюже кивнул головой и, чтобы сгладить оплошность, вежливо улыбнулся.
- Это Макс, мой давний друг, - представил его девушке Кристоф.
- Очень приятно, меня зовут Макс, я ... - он замялся, быстро соображая, что бы еще такого, полагающегося в подобных случаях, сказать. Кажется, девушка почувствовала его смущение и понимающее улыбнулась.
- Эмма, - она, не пряча взора, взглянула в его глаза, так, что он ему пришлось отвести взгляд, - Мне нужно сделать несколько снимков для «Вечернего Цюриха». Просто обычный репортаж. Вы не против, Макс?
- Нет, конечно, фотографируйте. Я тут кое-что нашел - возможно Вам,… ну, и Вашей газете… будет интересно. Вот там, под плитой, Кристоф, - он повернул голову к профессору. - Там деревянный сундучок. Я почти его выкопал, но мешает плита.
- Сундучок? Очень интересно! - в глазах ученого заблестели искорки, - Ну-ка!
Он придвинулся к прокопанному отверстию и, нисколько не чураясь грязи и фотографирующей процесс исследования девушки, стал рассматривать находку.
- Хм...забавно. В вязи нет ничего необычного для его периода. Это могло быть... скажем, одиннадцатый-двенадцатый века. Но сочетание его с таким символом крайне нетипично. Влияние мавров? - забормотал он, - Очень любопытно. Очень...
Ножом с широким плоским лезвием он выверенными движениями отделил находку от глины, чтобы вытащить ее на свет.
- Посмотрим, посмотрим, что ты тут обнаружил, кладоискатель, - объявил Кристоф, когда деревянный ларец был, c предосторожностями извлечен из-под гранита. С этими словами он открыл верхнюю крышку сундучка. Скрипнули проржавевшие петли, рассыпаясь от времени в пыль. Крышка съехала в бок, отрывая внутренности, обитые прогнившим от старости бархатом. На дне сундучка были сделаны три ниши, в двух из которых лежали, поблескивая зеленоватым нефритом, четырехгранные пирамидки.
- Вот так находка! - Крис почесал затылок, - Никогда такого не видел! Я думал, тут церковная утварь, а здесь какая-то языческая символика — пирамиды. Интересно, где третья, - он взял одну из пирамидок в ладонь и посмотрел ее на просвет, - Редкой чистоты работа. И не скажешь, что ей столько столетий!
- Кристоф, еще секунду, не убирайте, два-три кадра, - всполошилась девушка, наводя фотокамеру
Кристоф, встал рядом с Максом.
- Присядьте оба рядом с этой коробочкой и возьмите пирамидки. Отлично..., - затвор фотокамеры защелкал, отбивая частую чечетку.
***
*** Офис инжиниринговой компании ''Helvetic Electric Motors'' ***
На следующий день ровно в восемь часов утра Макс переступил порог своего офиса. Его, как обычно, встретили коллеги - старший консультант Пауль и ассистентка отдела Даниэла. Пауль пристраивал на тумбочку свой мотоциклетный шлем. Он приветливо кивнул Максу и подал руку.
- Как твоя командировка? – задал он дежурно вежливый вопрос.
- Спасибо, все превосходно. Как твои? – улыбнувшись, ответил Макс.
- Все нормально, Только что звонил Сэм, он просил передать тебе, чтобы ты подготовил план работ по второму этапу строительства новой линии в провинции Ляонин.
- Непременно, спасибо, Пауль, - вежливо ответил Макс и обернулся к даме.
- Доброе утро, Даниэла. Как вы провели выходные?
- О, замечательно, Макс! Моя кошка принесла четверых котят. Один белый, два в рыжую полоску и один совсем рыжий. Вам не нужен котенок? Они просто очаровательны! – на одном дыхании выпалила Даниэла.
- Спасибо, Даниэла, но моя квартирная хозяйка не позволяет держать животных. Иначе я бы с удовольствием.
- Очень жаль, но все же я была бы очень рада, если бы вы взяли одного из них.
Макс, улыбнулся. Кошек он не особенно любил, но Даниэла была славной пожилой женщиной. Они иногда после обеда даже играли вместе в шахматы, и он время от времени проигрывал, чтобы сделать ей приятное. Она так забавно этому радовалась!
День начинался, как и тысяча других, похожих друг на друга: звонки, планы, документы. Обычная деловая круговерть. Вернувшись с обеденного перерыва, он застал взволнованное собрание сотрудников у стола Даниэлы.
Каково же было его удивление, когда, заглянув через плечи коллег, он увидел собственную фотографию с выкопанным накануне деревянным сундучком, на фоне старого каменного здания церкви, окруженного густым еловым лесом. «Добровольцы помогают восстанавливать церковь», - гласил крупный заголовок.
- Неплохо получился! – это Пауль хлопнул Макса по плечу. – Наверное, выкопали что-нибудь интересное?
- Одни старые камни, ничего интересного, - ответил тот и, слегка задумавшись, повторил: - Да, ничего интересного.
Промаявшись несколько часов, Макс решил, что будет вполне прилично позвонить Эмме и попросить у нее остальные фотографии с его участием и, если получится, завязать знакомство с весьма симпатичной девушкой. Он нашел ее в телефонном справочнике, набрал номер. Услышав стандартное приветствие автоответчика, уже хотел было повесить трубку, когда на другой стороне провода ответил ее голос…
- Добрый вечер, Эмма! Это Макс, Вы меня помните? Нас познакомил Кристоф позавчера в Мельбахе.
- Да, Макс, привет, конечно, помню! - она сразу узнала его, избавив от необходимости пересказывать обстоятельства их знакомства.
- Я видел Ваши фотографии в газете – они замечательны.
- Спасибо, мне тоже эта фотография кажется одной из самых удачных. Часть из них собирается купить одно новостное интернет-агенство. Так что, у Вас будет большая известность.
- Да, Вы делаете мне имя, Эмма. Я думаю, что и остальные фотографии ничуть не хуже. Я бы с удовольствием на них посмотрел.
Эмма рассмеялась:
- Ну, если Вам действительно интересно, то приезжайте ко мне в студию. Я сейчас уезжаю, но после шести буду здесь.
Записав адрес дома на Бергштрассе, Макс попрощался и положил трубку.
***
Спустя три часа он стоял возле четырехэтажного дома постройки начала двадцатого века, с мансардным этажом с небольшими окошками в крыше. Осмотрев дом снаружи, Макс направился в единственный подъезд, расположенный ровно посредине дома. К его удивлению, список жильцов заканчивался на четвертом этаже, и звонка в студию, принадлежащую “Вечернему Цюриху”, просто не было. «Забавно, возможно она сказала мне неверный адрес», - подумал Макс, но все же решил поискать другой вход.
Обойдя здание вокруг, на боковой, неокрашенной стороне дома, он обнаружил кованную пожарную лестницу, наподобие тех, что стоят в Нью-Йорке в старых домах. На самом верху лестница вела к мансардной двери. Небольшой светильник, напоминающий старый газовый фонарь, тускло освещал вход. Одолев восемь пролетов он добрался до небольшого балкончика, и переведя дух, нажал на кнопку звонка. Никто не отозвался, и Макс уже было полез в карман куртки искать свой мобильный телефон, когда услышал приглушенные шаги, и деревянная дверь, скрипнув, отворилась.
- Ой, простите, Макс, - прощебетала девушка, - Я печатала фотографии в темной комнате и поздно услышала Ваш звонок.
- Добрый вечер, Эмма, ничего страшного. Наверное, я Вас отвлекаю от работы? – вежливо поинтересовался он.
- Да нет, ну что Вы! Смелее проходите! Я просто печатала, чтобы не забыть, как это делается, - весело улыбнулась девушка. – А то с этими цифровыми камерами скоро уже ничего не надо будет делать руками – все заменят компьютеры и автоматы. Печать же в студии это целый ритуал, почти что алхимия.
Девушка закрыла за ним дверь и направилась в соседнюю комнату, отделенную перегородкой.
- Раздевайтесь и проходите, - нараспев сказала она. – Я сделаю Вам кофе. Мне подарили коробку шоколада, и у меня есть превосходные сливки. Я Вас сейчас угощу.
Макс снял куртку, и прошел в съемочный зал. Стены зала были выкрашены в темно-серый цвет, на одной из них висел большой лист белого фона для съемок, а с потолка на подвесах свисало несколько фотовспышек с огромными белыми светорассеивателями.
Макс подошел ближе к фону, потрогал его и попробовал представить, как девушка с ним управляется.
- Эмма, скажите, а как вы меняете этот фон? Он, наверное, чертовски тяжел, и Вам не поднять его одной.
- Ну что Вы, там специальный моторчик, он позволяет опускать их и заменять почти без усилий, – с важностью профессионала ответила девушка. – Вот если надо поставить какой-нибудь необычный, скажем, розовый или красный, тогда – да, приходиться помучаться.
За перегородкой звякали чашки:
- Идите сюда, кофе готов.
Макс вошел в соседнюю освещенную комнату, там была маленькая кухонька. Эмма уже разлила кофе по маленьким чашечкам, поставила на стол молочник со сливками и початую коробку шоколада.
Помещение было освещено, и он смог внимательнее рассмотреть девушку. Светло-голубые джинсы, подчеркивали стройность ее ног. Ярко желтый грубо связанный свитер с заворачивающимся воротником подходил к ее ёжику темных, коротко стриженых волос делая похожей на мальчишку-сорванца, и только маленькие сережки в виде полумесяца выдавали в ней девушку.
- Ну что же Вы стоите, садитесь, иначе он остынет, - сказала она и улыбнулась.
- Спасибо, Эмма, я просто засмотрелся на вас, - ответил комплиментом Макс.
Сидя в этой крохотной кухоньке, где едва помещались две табуретки и приставной столик, он прихлебывал удивительно ароматный кофе и смотрел на обаятельную хозяйку.
- У Вас очень мило тут и даже уютно, - улыбнулся он.
- Да мне тоже тут очень нравится, я люблю тут бывать, когда нет посетителей. Это почти мой второй дом, - важно сообщила девушка. – Кстати, вот Ваши фотографии.
Она взяла со стола бумажный пакет:
- Посмотрите, мне интересно, какие Вам больше всего понравятся.
Макс взял конверт и вытащил фотографии. Эмма пододвинулась к нему ближе, ее плечо коснулось его руки. Прикосновение было легким и явно случайным, но Макс внезапно почувствовал жар на щеках. Не сразу отогнав от себя ненужные мысли и надеясь, что румянец не слишком заметен, он достал снимки и разложил их на столе.
- Пожалуй, вот эти две и еще вот эта, - ткнул пальцем Макс.
- Ага, точно. Ну, разве что, я бы добавила еще вот эту с деревом и церковью, - внимательно рассматривая фотографии, произнесла девушка.
- Я могу их забрать, Эмма? – с ударением на ее имя сказал Макс.
- Конечно, конечно это специально для Вас, - улыбнулась она, качнув головой. В глазах ее, казалось, живут маленькие веселые искорки, и Максу тоже было легко и радостно.
- У вас очень вкусный кофе, давно не пил такого, - сказал он.
- Спасибо, Макс! Мой дедушка, он был итальянец, научил меня этому рецепту. Я могу вам рассказать, если хотите.
- - Это было бы интересно, - улыбнулся Макс.
- На самом деле, все просто: нужно насыпать кофе в турку, залить тонкой струйкой холодной воды, размешать, поставить на небольшой огонь и снимать кофейную пеночку в чашки по мере нагревания. Как только закипит – сразу-сразу снимайте! Кофе нельзя варить, это не китайская лапша, - весело сказала она.
- Любопытно, я обязательно запомню и попробую.
Возникла легкая пауза в разговоре в несколько секунд, которая бывает, когда у незнакомых людей уже закончилась старая тема для разговора и еще не началась новая.
- Эмма, скажите, а что Вы делаете в эти выходные? У меня просто они полностью свободны. Возможно, мы могли бы куда-то сходить, если конечно Вы не против, - неуверенно произнес Макс.
Девушка улыбнулась и, подумав, ответила, - Давайте созвонимся в пятницу, я тогда буду точно знать свои планы – тогда и решим.
- Хорошо, тогда я обязательно позвоню вам!
Проболтав еще несколько минут, Макс распрощался и в приподнятом настроении вышел на улицу. По дороге домой он вспоминал Эмму и их разговор, и хвалил себя, за то, что сделал все верно и не сморозил ничего лишнего, как у него порой бывало в отношениях с женщинами.