Глава 18
Горы высоко парили в воздухе, проступая между клубящейся полоской облаков и синевой вечернего неба. Уже третий день они тащились по дороге, ни на йоту не приближаясь к недосягаемой горной гряде.
Старый тракт, построенный еще во времена Первой Империи, ведущий на юг, пролегал через промерзший от длинных ночных заморозков древний лес. Трава и палые листья, покрытые гравировкой изморози, блестели в случайных лучах редкого осеннего солнца. Белый иней на ветках, едва подтаивающий к полудню, торопился замерзнуть вновь. Дорога была пуста, только поутру прочадили два лесовоза с закопченными трубами, груженные исполинскими кедровыми стволами, проехал почтовый фургон, да протащилась пара стареньких грузовиков.
Лошади, поначалу шедшие бодрой рысью, к обеду устали и требовали стоянки и водопоя, а напившись, подолгу копались в придорожной траве, выискивая остатки незамерзшей поросли. Чтобы дать коням передышку, стояли долго. Разожгли огонь, сварили суп из консервов и сделали отвар трав. Разговор не шел, проводник был молчалив, а трое сопровождающих Фабиуса никогда не отличались особой болтливостью.
Когда солнце перевалило через полдень, проводник велел седлать коней и отправляться. Дорога пошла по совсем глухим урочищам, перетекавшим в старый труднопроходимый лес.
Ближе к вечеру лошади совсем выбились из сил, тащились медленным шагом, тяжело переводя дух. Величаво-холодное осеннее солнце уже пошло на закат, растягивая тени, погружая в сиреневый полумрак заиндевевший и пустынный лес.
- До ближайшего постоялого двора еще три часа дороги, - сказал проводник, не оборачиваясь.
- Лошади дойдут или придется ночевать в лесу? - спросил Фабиус.
- Доплетемся медленно, - ответил тот, поднимая капюшон, - Главное - не загнать.
- Не больно ты разговорчив, - обозлено заметил Фабиус. Проводник закачался в седле, кутаясь в плащ.
- Может быть, стоило все-таки взять машину, чем тащиться через полстраны конными? - обратился Фабиус к сухопарому офицеру морской стражи, служившему в охране посольства и взятому в экспедицию по случаю.
- Врядли. За зданием следят, а исчезновение машины посла и тем более поездка к опальному маршалу могли бы спровоцировать скандал, - сказал он, - Да и как можно, учитывая то, что происходит в столице! А так никому не придет дознаваться, куда бредут пятеро конных.
- Да, Вы правы, - согласился Фабиус, распрямляя затекшую спину. - А если трактир на дороге будет закрыт?
- Разобьем лагерь в лесу, - ответил его спутник, - Еще пара дней пути - лес закончится и начнутся фермы, а за ними замок Дортона. Уже недалеко.
- Главное, чтобы метели не было, - Фабиус обеспокоенно взглянул на небо.
- Нет, не будет, не время для буранов, - тихо ответил офицер.
- Тпрррр! - шумно вскрикнул проводник, - Это еще что?
- Да ты не ори, медведя разбудишь — оборвал его незнакомый голос, - Тут твоих нет, тут только наши...
- А ты кто такой? - натягивая уздечку, закричал проводник.
- Леший из леса! – перед мордой лошади из придорожных кустов вынырнул бородатый, крепко сбитый незнакомец.
- Отступи! - крикнул проводник, поднимая плетку.
- Ты горячку-то пори, мы к вам не погулять-познакомиться вышли. Тут по кустам десяток с дыроколами сидит. Так что, давай, с лошадей слезай, да вещички выгребай! Видал, какая штука? - продолжил бородач, вытаскивая из-за пазухи четырехствольный револьвер, - Вот, то-то же. А ну, братва покажись! - выкрикнул он в сторону леса.
Кусты зашевелились, и в сумерках показались несколько таких же нестриженых, бородатых физиономий.
- Уразумел? - с издевкой спросил бородач.
- Типа того, - озлобленно ответил проводник.
- Ну, раз осознал, то слезай с кобылы, - скомандовал бородач, - И вы тоже. Деньги, оружие и прочее ценное - вот сюда, к обочине. И чтобы без чудес - чудеса со мной не проходят! - он ощерился. – Эй, Олти! Сто гарпунов тебе в спину! Тащись сюда с Кью вместе, добычу грузите! - заорал он в сторону молодого сосняка, - Шевелите задницами, дармоеды!
- Босс, мы уже бежим! - вразнобой откликнулась пара голосов из-за дальних деревьев.
- Господин.... увы, я не знаю Вашего имени.., - громко сказал Фабиус.
- Слушаю Вас, милорд, - главарь бандитов приподнял шляпу, - Полагаю, Вы тут платите за банкет?
- Вам не откажешь в проницательности, - заметил посол.
- Жизнь научит и не такому, милорд. Говоря начистоту, у меня нет цели брать грех на душу и убивать вас. Отдайте свои вещи и лошадей и ступайте целы, - сочувственно, как на исповеди ответил бородач.
- Хм, отдать?.. Как Вас зовут? - неожиданно спросил Той.
- У меня много имен, милорд, да и зачем Вам оно?
- Я хотел бы знать, с кем имею дело, - сказал Фабиус.
- Они, - разбойник показал пальцем за спину, - кличут меня капитаном Реконом. Я не буду возражать, если Вы будете звать меня так же.
- Капитан Рекон? Нет, не слыхал, странно..., - сказал Фабиус, - Вы производите впечатление разумного человека,. .но Ваше занятие здесь..., - он не договорил.
- Не очень умно, Вы хотели сказать? Жизнь - сложная штука, милорд. Раньше я имел гораздо больше, чем теперь. Дюжина головорезов и немного золотых империалов - вот все, что осталось от меня прежнего. Но кто знает, что будет завтра? Мир полон таких забавных неожиданностей, - ответил главарь.
- Это верно. Вижу, Вы не только смелый, но, кажется, еще и очень неглупый человек.
- Спасибо за доброе слово, милорд, - бородач подошел ближе и взял под уздцы лошадь посла. - С кем имею честь?
- Мое имя и титул вряд ли что-то скажут Вам, - склонившись к шее лошади, тихо ответил Фабиус.
- Ну да ладно, дело Ваше, не хотите представляться - не надо, - бородач насупился, - Что же Вы без охраны, один, да в этой дыре?
- Время такое, капитан, время риска, - сказал Фабиус.
- Риск, риском, а шкура - своя и одна. Тем более, такая ценная, как у вас, аристократов, - ответил Рекон, - Ведь прикажи я - и мои ребята возьмут вас всех да посадят в яму до выкупа. Разве это плохая идея?
- Мысль неплохая, но опасная. Если поднимут солдат и нас кинутся искать, прочешут весь лес и Вас найдут. Суд и виселица - разве хороший шаг в карьере? - спросил Фабиус.
- Экая, ты думаешь, ты большая рыба, искать тебя тут! Лес велик, и найти что-нибудь в нем не просто, - чуть раздражено сказал Рекон. - Да и в текущем бардаке - кто будет маяться по поводу пропавшего аристократа? Сгинул – значит, такая судьба. Когда убивают монархов, жизни дворян сильно падают в цене. Крысы дерутся за остатки барского погреба, а мы пока займемся нашим простым промыслом.
Главарь оскалился, выставив белые зубы сквозь поросль бороды:
- Я гляжу, Вы не за грибами здесь. Видно, мало кто знает, куда вы едете? - он подмигнул.
- Мы едем в замок маршала Дортона.
- Не близка дорога, да, - главарь обошел лошадь, поглаживая ее по шее, - И опасна, лошадей почти загнали на ночь глядя.
- Не близка, - согласился Фабиус, - Но необходима.
- Что-то в Вас все-таки есть, милорд, Вы мне нравитесь. Но, как говорится, надо и честь знать, работа такая, уж не взыщите. Заберу я Вашу лошадку.
- Вы мне тоже нравитесь, капитан Рекон, жаль, что мы не знали друг друга раньше. Поэтому касательно наших лошадей и имущества, у меня есть для Вас предложение получше.
- И что же? - в голосе главаря появилось настороженное недоверие, - или Вы думаете сбить мою цену?
- Нет, - кратко оборвал Фабиус, осматривая выглядывающих из леса бандитов.
- Торговля со мной вызывает подозрение и желание получше осмотреть Ваши карманы, - по лицу Рекона пробежала хитрая гримаса, - Торговаться со скромными лесниками о деньгах, которые уже и так не принадлежат Вам - глупое занятие.
- Я предлагаю Вам не деньги, капитан. Деньги это инструмент, но не цель. Вы это знаете. Я предлагаю Вам статус, прощение всех преступлений и получение дворянского звания и титула, возможно, даже аристократического. В обмен на некоторое одолжение, - сказал Фабиус.
- Ба! Неужели Вы обещаете сделать меня бароном или, может, сразу герцогом? - с сарказмом ответил Рекон, - А как же мои «заслуги» перед короной?
- Ваши заслуги никто не вспомнит. Империя меняется, и ей никогда не быть прежней, капитан. Для Вас это шанс – не просто стать уважаемым человеком, дожить до старости и умереть в своей постели, но подняться на такую высоту, которая была для Вас недоступна в прежние времена. Только нужно уметь видеть перспективы, - Фабиус внимательно наблюдал за реакцией бандитского главаря.
- Ба! Кажется я поймал бродячего торговца индульгенциями, - бандит засмеялся во весь голос.
- Это не шутка. Что такое выкуп за меня, да еще и поделенный между вашими братьями, по сравнению с доходом, собираемым с пары имперских провинций, - Фабиус притянул поводья загарцевавшей лошади, - Это мое предложение, если я не ошибся в Вашем уме и характере. Такие люди как Вы могут нынче многого достичь. Я предлагаю Вам свою протекцию у человека, который будет править страной через год-другой – она дорогого стоит. Выберите тех из Ваших людей, кого я представлю как Ваш отряд. Не волнуйтесь, это только начало – скоро их у Вас будет гораздо больше.
- Хм, столь неожиданно - и столь заманчиво… Думаю, в Ваши планы не входит сдать меня полиции? А, господин аристократ?- Рекон почесал небритую щеку, - или скормить меня собакам на псарне Дортона.
- Зачем мне это? Ловля лесных братьев - не мое дело. Это честное предложение, капитан. Даю Вам в этом мое слово! – Фабиус гордо выпрямился.
- Что сейчас стоит слово? Слово - оно воздух, - усмехнулся главарь. - Мне нужны твердые гарантии.
- Ваше будущее будет лучшей гарантией, ничего другого предложить здесь я вам не смогу. Да вы мне и не поверите, если не захотите. Впрочем, если вы боитесь рискнуть то получите наших лошадей и кошельки.
- На слабо меня разводите? - главарь улыбнулся уголком губ.
- Решать вам, господин Рекон, - ответил Фабиус.
- Если я соглашусь, вам придется заплатить моим братьям. Вы же не фея, что делает баронами всех, кого встречает на пути?
- Думаю, по три сотни империалов на душу будет достаточно?
- Не будьте так скупы, и Вечное небо ответит Вам тем же, милорд. Пять сотен на пятерых - всего две с полтиной, моя оплата в этот баланс не входит, - сказал Рекон. - Вас устраивает?
- Вполне, - ответил Фабиус.
- Отлично. Раз Великое Небо послало мне такой случай, было бы ошибкой не воспользоваться им, - Рекон протянул ладонь послу. - Я возьму часть своих людей, прикажу седлать лошадей и могу присоединиться к Вашему отряду в течении часа.
- Жду Вас, капитан, - Фабиус ответил на рукопожатие бандитского главаря.
***
Рекон, как и обещал, взял шестерых своих людей, и уже совсем за полночь весь отряд, наконец, добрался до постоялого двора у урочища Каменных ворот. К счастью, таверна была не заперта, и хозяин приютил всех, радостно пересчитывая нежданный барыш золотых империалов и испуганно поглядывая на бородатых лесных братьев.
На следующее утро тронулись с самым рассветом, едва солнце позолотило промерзший лес. Было морозно, ветки потрескивали, воздух был кристально чист, как обычно бывает утром в далеких местах. Отдохнувшие лошади резво шли рысью, высекая изо льда искорки, сверкающие изумрудами на низком осеннем солнце.
- Думаю, сегодня пройдем половину дороги по лесу, а может, если повезет, и больше, - сказал Рекон, направив свою кобылу к Фабиусу.
- Было бы неплохо, - согласился посол, - Если, конечно, кто-нибудь еще не вздумает пограбить нас еще раз.
- Не вздумает. На этом тракте никого нет, кроме моих людей, - ответил Рекон, - Я конкурентов не люблю.
Дорога делала большую петлю, обходя поросшую кустарником серую скалу, и свернула в рощу тысячелетних, пятиохватных сосен, где еще не рассеялся холодный утренний туман.
- Это верно, никто не любит конкурентов. Впрочем, я полагаю, достигнуть этого можно не только грубой силой, капитан, не правда ли? Мне кажется, и дипломатия Вам не чужда, а она порой делает гораздо больше, - спросил Фабиус, заворачиваясь от холода в шерстяную накидку.
- Порой так..., - ответил Рекон, - Но зачем Вам-то сдался джентльмен удачи? Я думаю об этом уже сутки напролет - и не нахожу ответа. Или, может, я стал слишком осторожен, развейте мои неопределенные страхи, милорд.
- Не ожидал! Страхи - у Вас, бесстрашного вожака лесных братьев?!
- Не смейтесь, милорд, я многое повидал за свою жизнь. Я видел разных людей, захваченных бесами желаний и страстей, и меня это не удивляет. Но в Вас я не вижу ни того, ни другого, и это страшит меня. Я вижу лишь нечеловеческую сталь холодного расчета. Или, может, я не прав, милорд?
- Время стирает в пыль еще вчера казавшееся неизменным. Империя меняет свое лицо, Рекон. Наследник еще слишком мал, а регент, похоже, утонул в грызне за позицию местоблюстителя. В столице не прекращаются беспорядки, и войска никак не могут загнать протестующих назад на заводы и в конторы. Плюс угроза со стороны Республики. Кто знает, что на уме у этих островитян, и не воспользуются ли они слабостью державы, чтобы покусать раненого медведя. Стране нужна сильная рука, а не куча раздирающих ее на части политиканов разной степени умелости и продажности.
- Поэтому Вы и едете к Дортону, - спросил Рекон, - за этим самым железным перстом?
- За ним тоже, - ответил Фабиус, - Но главное, если мы не остановим начавшийся распад, то завтра, когда десант республиканской тяжелой пехоты высадится в устье Варры, уже будет поздно что-либо делать. Я не хочу, чтобы из-за амбиций отдельных крыс Империя потеряла то, что было завоевано поколениями наших отцов.
- Какой пафос, милорд! Только, можно я не буду спрыгивать на обочину и горланить гимн? - ответил Рекон, - Впрочем, я так и не понял за этим великодержавным воодушевлением, каков Ваш интерес? Или Вы скажете, что у Вас его нет?
- Я знаком с Ксинием Леоном лично, и думаю, что этот человек не должен становиться у кормила Империи. Он мстителен, недальновиден и, самое главное, он будет упиваться властью и не отдаст ее, когда придет время. Какое разительное отличие от маршала Дортона! Он потомственный военный из рода Белых Кергенов. Ему и только ему можно отдать пошатнувшийся трон, - Фабиус старался говорить с видимым воодушевлением.
- Хм...теперь, милорд, у меня, простого пирата и лесника, есть, в случае неприятностей, что про Вас рассказать Имперскому судье, ага, - усмехнулся Рекон.
- Но..., - Фабиус замешкался, - Зачем? И Вам все равно не поверят.
- Главное - найти нужные слова, милорд, - ответил он, - А раз так, теперь мой черед задать важный вопрос. Какую роль в этой Вашей всемирной рокировке играет капитан Рекон, которого Вы по воле Великого Неба подобрали в лесу?
- Вы хитрец, сударь, Вы отчаянный хитрец, - выпалил разгоряченно Фабиус, - Но поэтому я и пригласил Вас в свое предприятие. Маршалу Дортону потребуются верные и рискованные люди, а Вы как раз такой человек. А победитель получает все, в том числе забвение грехов, деньги, титул благородного человека и дальнейшие возможности. Такой ответ Вас удовлетворит?
- Вполне, милорд, вполне. Я получил все ответы на свои вопросы, - сказал капитан Рекон, пришпоривая свою лошадь.
***
Имение Дортона
Лицо князя Палия Дортона было серым, долгий разговор с Фабиусом Тоем и капитаном Реконом утомил, принеся тяжкие мысли и неразрешимые раздумья в смятенный ум опального маршала.
Ему предлагали шанс – возможно, тот шанс, которого весь его древний род ждал долгие столетия. И, к несчастью, Великое Небо выбрало его, старика, чтобы решить, принять ли этот знак Неба и повернуть судьбу Империи.
Но какой это был шанс! Поднять мятеж против не утвержденного, но все-таки законного регента, утопить в дельте Варры погрязшую в коррупции и сибаритстве старую имперскую аристократию. Сместить генералитет, верный регенту, и поднять армию во имя звезды Новой Империи.
Но тогда придется решать, что делать с наследником престола. Как бы было хорошо, если бы его не существовало, если бы он погиб во время случайной перестрелки.
Дортон вздрогнул. Подавленное чувство долга перед троном задавленно шевельнулось внутри и угасло. Нет, это не помеха. Чем может мне помешать несмышленый мальчишка? Его даже не нужно убивать - мы решим, как сделать так, чтобы он сам отказался от трона в мою пользу.
Я буду справедлив и великодушен. Я начну историю заново, Новую Историю.
А если эта хитрая игра и эти утликанцы хотят втянуть меня в нее? Использовать, чтобы смести династию? Поманят троном, а потом убьют или отравят, а сами попытаются устроить свой любимый Магистрат в опустошенной войной, голодной и разоренной стране, тоскующей по старым добрым временам и былой мощи. И тогда я окажусь предателем, разрушившим вековую Традицию своими руками.
И этот странный капитан, которого привез Той… Кажется, типичный авантюрист. Сильный, хитрый, скрытный - зачем он мне так настойчивого его рекомендовал? Как соглядатая, чтобы я был под чужим глазом? Или как будущего кронпринца? И не разберешь… Да, этот Фабиус - хитрая лиса.
Маршал встал из любимого кресла - старая рана, полученная почти тридцать лет назад в Урголуме под артобстрелом, давала частенько о себе знать в последнее время. Тогда он два дня пролежал раненный на болоте, и только после того, как позиции тробенцев закидали химическими бомбами, его смог вытащить санитарный наряд.
Дортон подошел к полочке со снадобьями, выбрал несколько сладковатых сушенных комочков травы, считающейся целебной и, как говорили, продлевающей жизнь. Поморщившись, прожевал, запив холодной водой.
Может быть, тогда послать письмо в местное отделение охранки? Задержать гостей на несколько дней и потом сдать их за попытку антигосударственного переворота?
Но, видит Небо, охранка может вывернуть все дело наизнанку! Я в немилости – им будет выгодно сочинить, что я сам возглавлял заговор и пытаюсь выйти сухим из воды, сдав сообщников. Они так заигрались в свои игры, что уже не отличают реальность от своих хитроумных комбинаций.
Маршал скрипнул зубами, вспомнив свою последнюю попытку раскрыть государственную измену. Ну, нет! После, того, что со мной сделали, сослав сюда - за мою службу - и этот выскочка, адмирал Сонтера – предатель, цареубийца… После моей жизни, которую я отдал армии Империи, так поступить со мной! Я не цепной пес лижущий ботинки хозяина, которыми еще вчера его били. Оскорбить меня так, втоптать в пыль мою честь!
Но дело тут не в мести, нет, солдат не может мстить. Дело в несчастной стране, которая из-за властолюбия и авантюризма столичных дармоедов катится в пропасть анархии и разгрома. А раз так, то мой долг - вырвать ее из цепких клешней царедворцев, меняющих власть на золото. И зажечь новую звезду Империи на небосклоне этого мира.
Старая боль в спине отпустила, он позвал слугу, велел стелить постель и, раздевшись, быстро уснул крепким сном без сновидений.
***
Особняк Регента его Императорского Величества, Ксиния Леона
Спрут, оторвав упрятанные щупальца, расправил массивное тело, поднимая клубы песчаной взвеси, в несколько мощных гребков подплыл к опускающейся на дно рыбешке, брошенной Ксинием Леоном.
- Кушай, мой маленький, кушай, - ласково зашептал тот, - Давно я не кормил тебя, красота моя.
Он вытащил еще одну рыбину из бочонка, принесенного денщиком, и забросил ее в аквариум.
- Вот еще тебе, вкусно? - сказал Ксиний, нагнувшись и наблюдая, как спрут втягивает ее щупальцами, погружает в пасть, разрывая клювом.
- Бледненький ты мой...
- Ваше Высочество! - позвал с лестницы секретарь, - Ваше Высочество, Вы здесь?
- Тьфу ты, - ругнулся Ксиний, - Что еще тебе? Я занят.
- Прошу прощения у Вашего Высочества. Срочное сообщение, лично. Приказано доставить, - шаги секретаря зазвучали эхом по бетонной лестнице.
- Откуда?
- Из Управления Сыска, совершенно секретно, - секретарь спустился в подвал и, задевая в полумраке углы, протянул тонкую красную папку.
- Вот, и тут ты меня достанешь! Ладно, пойдем наверх, здесь все равно темно, - разочарованно сказал Ксиний.
- Читай, - приказал он, когда они поднялись на свет.
- Это письмо от старшего следователя Второго Особого отдела сыска, некоего Антронэ. Он был отстранен от дел за связи с... эээ... с отставкой и ссылкой маршала Дортона. Вы помните эту историю?
- Помню, - ответил Ксиний со скучающим видом, - Я все помню.
- Антронэ подал в отставку по представлению начальника Второго Департамента сыска, согласно Вашему устному распоряжению о чистке нежелательных людей, связанных с маршалом Дортоном в полиции и армии.
- Ну да, - интерес в глазах Ксиния угас окончательно, он взял карандаш и стал рисовать какую-то рыбу с большими плавниками.
- Это записка на Ваше имя, - добавил секретарь.
- Слушайте! Какого дьявола Вы отвлекаете меня от важных дел? Я занят государственной работой, а Вы мне читаете всякую ерунду от мелких клерков. Мне нет до них ровно никакого дела, - он быстрыми движениями пририсовал два выпученных глаза у рыбы, - Не желаю слушать плаксивые кляузы на начальство и признания в верности! Они меня утомляют!
- Как же болит голова, - он потер виски, - Эта ответственность за все в этой стране, сведет меня в могилу...Ох! - он вздохнул, - Ладно, я просто устал. Бес с Вами читайте. Но это в последний раз, когда я занимаюсь такой мелочью.
- Слушаюсь, - покорно ответил секретарь, - Итак... - он скороговоркой прочел короткую машинописную записку.
- Что за бред! Околесица! Я ничего не понимаю! – вскипел регент. - При чем тут Сонтера и эти утликанские дипломаты?! И как это все так ловко у него получается... И этот секретный доклад о том, что посол Республики тайно посетил Дортона. Кто он вообще такой, этот ваш Антронэ? Найдите мне на него характеристику, вызовите начальника сыска. Я хочу знать и немедля! - казалось Ксиний вот-вот сорвется в крик, - У меня за спиной плетется черт знает что, а я узнаю об этом чуть раньше моей горничной! Где мой сыск?! Где жандармерия, где, наконец, полиция?
- Но, Ваше Высочество, уже поздний вечер и обер-полицмейстер не на службе.
- Плевать, тридцать три раза плевать! Речь идет об имперской безопасности, о судьбе короны, Родины и меня. Найдите, разбудите, приведите! И этого вместе с ним, умника его, как его там - Антронэ.
- Слушаюсь! - секретарь вытянулся в струнку.
- Не стойте ослом, действуйте! - крикнул Ксиний Леон.
- Слушаюсь …
***
Три часа спустя
- Я требую объяснений! От Вас, господин начальник полиции, и от Вас, господин сыщик. Отчего вы укрыли такую важную информацию? Это же заговор, понимаете ЗА-ГО-ВОР! Эта свинья Дортон продался утликанским собакам за их грязное золото, продал своего сюзерена! - Ксиний потряс кулаком в воздухе, - Я знал, я чувствовал что этим толсторылым генералам нельзя верить, а ему в особенности!
- Я отстранен от дел десять дней тому назад, - Антронэ выглядел усталым и смущенным, - Но я посчитал необходимым сообщить Вам об опасности.
- Вздорррр! - разбрызгивая слюну, заорал Ксиний, - Вечное Небо, куда Вы смотрели, обер-полицмейстер? Куда!?
- Виноват, - засипел виновато начальник, - Мы собираем и анализируем множество источников. Все, разумеется, проверяется и эта версия господина Антронэ тоже.
- Почему так долго?! Я хочу, объяснений, отчего так долго? - регент схватил бронзовую статуэтку со стола и застучал ей по столешнице, выбивая щербинки мрамора с отполированной поверхности.
- Виноват, весьма виноват, - на лбу полицмейстера выступили блестящие шарики пота.
- Предательство! Кругом одним лизоблюды или предатели, - Ксиний уселся и закрыл лицо руками, - Вам известно, где сейчас маршал Дортон? Какие у него планы? Он уже собрал армию? Что там вообще происходит за Большим Хребтом?
- Ничего, - гаркнул обер-полицмейстер, - Точнее ничего такого не происходило неделю назад. С тех пор донесений не было.
- Оххх! - Ксиниий со злобой сбросил со стола статуэтку.
- А где посол островитян, где сейчас этот склизкий червяк Фабиус Той?
- Докладывают с дорожных застав, что он в двух дня пути от столицы, едет верхом с тремя спутниками, - ответил полицмейстер.
- Когда Вы стали следить за ним? Как вообще прошло мимо Вас, что он поехал к Дортону?
- Мы следили... за гаражом… но он поехал конный и втайне, - оправдывался обер-полицмейстер.
- В тайне, конный, что за детский сад?! Он посол нашего врага и вы не можете уследить за ним? - негодовал Ксиний.
- Мы прилагаем все усилия… Постоянное наблюдение и наши информаторы… Но его статус посла не позволяет нам… чересчур... Поэтому он смог уехать незамеченным… Но мы обратили внимание, что его четыре дня нигде не было видно. Мы сразу предприняли поиски, уверяю Вас, Ваше Высочество. Его нашли очень быстро, всего за три дня - мы получили донесения с заставы у Труысканских болот.
- Послушайте, Вы, - Ксиний отмерил полукруг рядом с обер-полицмейстером, - я Вас повешу личным приказом во дворе, без суда и адвокатского бреда. Вот-то вы будете болтать ножками на виселице, как кусок свинины на крюке.
- Виноват..., - обер-полицмейстер покраснел, пряча мокрые от страха пальцы в кулаки.
- И вы тоже, отставник! Отставников в сыске не бывает, один раз попал - выхода нет. Как Вас там! Антронэ... Вы у меня отправитесь на каторгу за недонесение! Вы хотя бы понимаете своими крысиными мозгами, что это война и заговор против короны одновременно! И еще эти волнения в столице... Страна будет воевать на два фронта — против Республики и против мятежника Дортона. Это катастрофа, Вы это, я надеюсь, понимаете?!
Антронэ и полицейский ошеломленно молчали.
- Идиоты! Это сборище не подданных - это стадо тупых баранов! С кем мне приходиться работать! - взбешенный Ксиний измерил комнату быстрыми шагами потом, замолчав, выбежал в коридор, - Вызовите начальника генерального штаба Сонтеру. Безотлагательно! А этих двоих в кутузку, до особого распоряжения. В кабинет грохоча сапогами вбежал дежурный наряд. Сыщика и обер-полицмейстера заломив руки бросили на пол и схватив за локти поволокли вон.
- Вот еще что, - из-за закрывающейся двери Антронэ расслышал второе указание, - Велите арестовать посла Фабиуса и его жену.
- Посла? - удивленно переспросил секретарь.
- Да! Я разве не ясно сказал - посла и его жену. И отправьте их в секретную тюрьму на Лиловых скалах. И чтобы тихо, чтобы ни одна газета не пикнула.
- Господин....регент, - голос секретаря осекся, - Но это же объявление войны! Вы уверены?
- Уверен, уверен. Нам ее уже объявили, только мы этого еще не поняли. Исполняйте...
***
Замок Дю Руэн
- Что за невиданное дело! Сколько себя помню, у этого прохода всегда стояли гвардейцы. А сейчас - никого, - удивился барон, входя в старые ворота южного крыла замка. - Они что тут - вымерли все?
Высокие стены старинного замка нависали по сторонам каменными утесами. Мелкий дождик, моросивший с утра, стих, развиднелось, и вверху сквозь пелену воды показались рваные серые клубы осенних облаков.
- Угу, - поддакнул мичман осматриваясь по сторонам, - Что-то тут странно. Тихо и нет никого.
- Времена везде пошли темные. И тихие - до поры. Глядишь, очередного выносят, значит, вопросы решают, - ответил Бома, - Да то не наше дело, я в это не вмешиваюсь и вам не советую. Вот ту аркаду видите? Нам вот туда и требуется.
Он закинул полу плаща на плечо и широкими шагами устремился вперед.
- И тут никого, - повторил барон, когда они приблизились к арке, - Весь караул как корова языком слизнула. Вот чудо!
- Может, бунт какой али переворот? - Стени усмехнулся
- Скажете тоже, мичман, - сказала Эмма чуть иронично, - Все так солидно, только пусто. Но оно же - замок, не торговый базар.
- Не базар, - Бома дернул за вытянутое овалом кольцо в зубах змеи на двери, - Пришли, нам сюда.
- Слушаю, господин, - раздалось приглушенное из-за двери.
- Я, барон Бома, прибыл и хочу видеть своего друга герцога Данэйского. Велите передать - и поживее, - выкрикнул барон.
- Будет сделано, мой господин, - ответил тот же голос. - Ожидайте меня здесь.
За дверью прошелестела грубая холстина, и тихо зашуршали мягкие сандалии. Лязгнул запор, и створка отошла в сторону. В углу мелькнула обернувшаяся тень странного, горбатого привратника, больше похожего на монаха, чем на слугу.
- Герцог, похоже, по столичной моде сбрендил. Что за непонятные типы в услужении, - барон хмыкнул.
Капитан и мичман промолчали, озираясь по сторонам и изучая редкую мозаичную роспись узких оконных витражей.
- Вы давно тут были в последний раз? - спросил Макс.
- Да с полгода, а может, и того больше, я не помню.
- А этого слугу видели? - озабочено спросил Макс.
- Да не помню я, говорю же! - недовольно заворчал барон, - Вроде, были гвардейцы, а там - пес их разбери, какое мне дело до того, кто открывает двери!
- Их Светлость Герцог Данэйский ожидает вас в своих покоях, - громко объявил слуга, незаметно подкравшийся из темноты, - Я проведу вас.
Он резво засеменил по коридору, задрав до колена полы длинной сутаны, демонстрируя худые, белые лодыжки в войлочных сандалиях на ремнях.
- Сюда, сюда, за мной, - из-под сутаны высунулась костлявая рука и поманила пальцами.
По широкой мраморной лестнице они поднялись в большой сводчатый зал, заставленный по периметру пыльными рыцарскими доспехами и выцветшими от времени штандартами.
- Их проводник прыжками бежал впереди, так что гости чуть было не потеряли его в темноте плохо освещенного зала. Вдруг он и вправду исчез, нырнув в зарешеченную низенькую дверку, скрытую за длиннотрубным органом у торца стены.
Отсутствовал он, однако, недолго и, высунувшись из-за угла, зашептал:
- Сюда...быстрее... за мной...
- Куда это ты прятался? - удивленно спросил Бома.
- Сюда, сюда, - прошепелявил проводник, хлопая широкими подошвами сандалий по протертым камням узкой винтовой лестницы. - В новом крыле ремонт, Их Светлость велели переехать в старое. Это короткий путь, уже скоро! - раздавался эхом голос привратника.
- Короткий? Да тут пройти нельзя приличному человеку, - заворчал барон, цепляясь широкими плечами за узкий проход.
- Пройти можно, можно, - словно заводной механический болванчик отчеканил слуга, - Путь правильный.
Пыхтя, они поднялись на четыре или пять лестничных пролетов, пока не поднырнули под низкий косяк дверки, ведущей на закрытую галерею с редкими факелами между колоннами.
- Что-то я не узнаю этих мест, - с тревогой сказал Бома, - Будто и не в замке мы… Эй ты, милейший, как тебя там? Ты куда нас завел?
- Вот, вот, уже завел, уже пришли, - неразборчиво залепетал слуга, открывая дверь в темный зал с давно не мытыми и, похоже, покрытыми серым налетом пыли и паутины окошками, - Сейчас придет сам герцог.
- Эээ, стой, - барон схватился за эфес сабли, - А ну, стой! Куда!?
Слуга, не ответив, кинулся бежать, шлепая сандалетами по каменным плитам и чуть было не упал с разбега, затормозив у самой двери. Что есть мочи, отдернул деревянную створку и исчез, громко хлопнув запором.
- Вот, демон, - недовольно сказал Бома, - Ломанул, как заяц от собаки, клянусь Небом!
Капитан Берроуз подошел к окну и большим пальцем провел по подоконнику.
- Похоже, тут не убирали пару сотен лет.
- Да уж, странное место. И запах какой-то тут странный, - сказал Стени, - Как в старом склепе.
- Я никогда не был в этом крыле замка. Ну слуги у него - привел, убежал! Где хотя бы доля заслуженного почтения к уважаемому человеку! - негодовал барон.
Макс хотел было подойти к морякам, стоявшим у окна, но какое-то нераспознанное чувство тревоги или, скорее, желание побыть в стороне остановило его. Он прошел несколько шагов по ровным как шахматные клетки каменным плитам, потом повернул к стене, приложил руку к шершавым камням, чувствуя неровность и вековой холод валунов.
И неожиданно обнаружил, что камни не образуют сплошную стену, и перед ним лежит почти невидимая из-за их неровности заглубленная в стену лестница. Любопытство пересилило чувство опасности, и он заглянул внутрь. Ступенек было всего две или три, а за ними лежал непроницаемый для взгляда коридор.
- Макс, Вы куда? - услышал молодой человек предостерегающий окрик капитана.
- Остановись, не надо, - выкрикнула Эмма, - Не ходи туда!
- Хорошо, хорошо, - успокаивающее ответил он.
Потом что-то хлопнуло, засвистело, опадая, словно тяжелая медная люстра упала с потолка, и десятки ног, вырвавшись из неведомых убежищ, устремились в бег.
- Разрази меня куском неба пополам! - барон издал жуткий крик, - Рубите, рубите! Всю!
Макс выглянул наружу. Все четверо его спутников были спеленаты наброшенной на них огромной сеткой, похожей на те, что он видел в рыболовных портах.
Бома отчаянно орал, разрубая саблей армированное плетенье веревок, мичман пытался залезть под сетку снизу, а девушка просто кричала, присев и закрыв лицо руками. Но самое страшное было не это. Сжимая кольцо, на них наступали десятки одинаковых, непроницаемых сутан с длинными, матово поблескивающими в мрачном свете ножами.
Макс хотел выскочить из своего убежища и ринуться на помощь, но, забыв про ступени, споткнулся расставил в стороны руки, покатился кубарем и ударившись плечом в металлическую преграду.
- Это что за..., - выругался он в сердцах.
Путь к друзьям преградила крепкая стальная решетка... Он вцепился руками в железо, раздирая кожу, дернул прутья на себя, однако непокорный барьер даже не думал уступать. Кольцо врагов, тем временем, замкнулось, и крики друзей стихли. Только деловито шелестели сутаны, да мягко хлопали сандалеты по камням.
«Все, теперь уже все, они прикончат Эмму и их всех, прежде, чем я выберусь из этой волчьей ямы. Или, возможно, уже прикончили. Или, может быть, это такая подстроенная ловушка - поймать и убить их, а меня оставить на потом.
Ну, нет, я им так не дамся. Да и не я им нужен, а эти пирамиды. Он поправил лямку вещевого мешка. Нет, ничего они не получат, пока я живой», - от этой мысли сделалось немного увереннее и не так страшно.
Он поднялся, кинул последний взгляд на молчаливую толпу людей в сутанах и пошел по коридору прочь.
Злость, сдобренная горечью, клокотала в нем кипящим котлом, он шел, не чувствуя земли и не замечая ничего вокруг. Из мрака на него налетел бежавший невесть откуда сломя голову слуга, похоже из тех же, что он только что видел – он, не раздумывая, отшвырнул его.
Истошный крик врага лишь раззадорил и позабавил его: Я ведь могу, тоже могу - и ничто меня не сможет остановить, - ощущение собственной силы залило его сознание.
Слуга кричал вслед неразборчивые проклятия и угрозы. Когда голос его окончательно растворился в изгибах коридора, руки Макса нащупали гладкую лакированную поверхность, совсем не похожую на холодную неровность камней.
- Дверь. Похоже, дверь, - зашептал он, - Но где тогда рукоять, чтобы она открылась? Ага, вот и она, - пальцы нащупали крохотную выемку.
Створка качнулась в сторону, в глаза брызнул жидкий серый свет, показавшийся после темноты ярче полуденного. Макс зажмурился.
Похоже, когда-то тут была спальня. У стены стояла большая кровать под бордовым балдахином на деревянной раме. У давно потушенного камина валялось перевернутое на бок кресло, прикрытое серой плащаницей. За ним у самых окошечек-бойниц стоял покрытый толстым слоем пыли откидной письменный стол, прикрученный торцом к старинному книжному шкафу.
Дверца, через которую он проник в комнату, была, вероятно, потайным входом, поскольку пряталась за большим, в рост человека, зеркалом в самом углу комнаты. Парадная же дверь, отделанная черным деревом и бархатом, была заперта.
Комната показалось ему знакомой, даже уютной, несмотря на тлен и запустение. Он сдернул плащаницу с кресла – и тут же ему захотелось сесть и расслабить уставшую спину и натруженные ноги. Он попробовал сопротивляться, убеждая себя в бессмысленности и ненужности этого действия. Острой иглой вонзилась мысль о схваченной девушке и о, возможно, уже умерщвленных друзьях. Захотелось скорее идти дальше, пока еще не стало поздно.
Но неведомый голос внутри него зазвучал как приказ: Ты должен остаться, ты можешь изменить все здесь и сейчас.
Что за чертовщина, что за голос? Изменить? Как изменить?
Он потряс головой, отгоняя наваждение, и плюхнулся в кресло, швырнув вещмешок перед собой.
Может, бросить эти камни здесь, тогда они отвяжутся от нас? Понять бы, что делать?
Взгляд скользнул по запыленному зеркалу, и тут он увидел комнату - совершенно другую комнату - она была такой же и одновременно другой. Чистой и прибранной, с новой мебелью, в камине горел огонь, вокруг кровати стояла группа людей в темных костюмах.
Он подошел ближе, люди расступились, давая дорогу, и он увидел человека, лежащего в кровати. Тот умирал. Лицо его, бледное, обтянутое белой прозрачной кожей, похожей на слой тончайшего пергамента, выражало страдания, последние страдания в жизни. Синие губы умирающего зашевелились и он с хрипотой произнес, обращаясь к Максу:
- Всю свою жизнь я был верен присяге Их Величеству и, надеюсь, был достоин моих славных предков, всегда почитавших честь свою превыше сиюминутных выгод и положения. Не посрамите же ее и Вы, сын мой. Помните, что лишь честный бой дает истинную славу воину, а ложь и трусость, как бы тщательно они ни были скрыты от окружающих людей, пятнают весь род, и весь род будет требовать искупления.
Дыхание стало подводить старика. Он замолчал, из груди раздались хрипы.
- Это мой последний день в этом мире. Я не боялся жить эту жизнь, и без страха покидаю этот мир. Запомните хорошенько то, что я сказал Вам в этот день. А теперь идите, Мэйрен, мне еще о многом надо подумать…перед тем как я перейду...через реку...
Старик опять тяжело захрипел, хватая ртом воздух. Кто-то из слуг крикнул:
- Доктора, зовите доктора!
В глазах у Макса поплыли масляные, радужные круги, он попробовал протереть глаза, но это ничуть не помогло. Комната растворилась, подобно зыбкому утреннему туману, снова приобретая запущенный, неприбранный вид.
И опять эти пирамиды, снова они сработали как спусковой крючок! Он дернул завязку вещмешка и вытащил саквояж. Кристаллы горели неясным синим огнем изнутри, как тогда ночью, у него в доме, когда он впервые увидел его.
- Все это от них! - он схватил кристалл и с ненавистью размахнулся, намереваясь швырнуть его на пол.
Мир закачался, вращаясь, как в детском калейдоскопе, зеркало стало ближе, на долю секунду все вокруг погасло, чтобы в тоже мгновение родиться вновь…
Он вновь остался тем же и стал другим одновременно. Незнакомый кабинет. За узкими окошками бойниц реет черный в ночи флаг на высоком флагштоке. Где-то на улице слышатся отрывистые военные команды и топот сапог марширующих солдат. Большие напольные часы размерено отбивают полночь.
Он попытался пройти вперед и понял, что он перестал быть тем, кем он знал себя всю свою жизнь. Он стал другим, иным. Его тело изменилось, остался лишь дух, лишь мысль, которая все еще была им, тем, прежним. Он приложил руки к лицу, но пальцы не узнавали знакомых черт. Голубая незнакомая форма, выше ростом, сухопарое тело. Он посмотрел в зеркало и не узнал себя - это был совсем другой человек, вернее этот человек перестал быть Максом. Перед ним стоял Мэйрен, герцог Данейский. Тот, кого он безуспешно пытался ограбить в паре с Реконом. Покачиваясь, он дошел до стола под яркой зеленой лампой с подсвечником в виде воина с копьем ...
- Сводки о состоянии передовых частей, как Вы просили, Ваша Светлость. - секретарь положил перед ним несколько листков, отпечатанных на пишущей машинке.
- Спасибо, - прохрипел он.
В центре стола, освещенного ярким кругом электрической лампы, лежал лист бумаги, с крупной сургучовой печатью внизу и огромным, занимающим почти треть страницы, гербом Империи сверху. Две крупные подписи стояли внизу, одна из них была подпись Регента Императора, вторая начальника Генерального штаба Империи. Место для третьей подписи было свободно.
Его Светлости Герцогу Данэйскому,
Высокоуважаемый Герцог,
Как Вам должно быть известно, императорская династия и наш верноподданный народ были оскорблены чудовищным преступлением, совершенным подлыми предателями по гнусному замыслу и подкупу республиканцев. Только кровь врагов наших может искупить злодеяния их и вернуть мир и благоденствие народам, населяющим земли эти. Потому, не по своей воле, но во имя восстановления справедливости принуждены Мы немедленно выступить против бесчестного врага рода человеческого - Торговой Республики Утликан. Ибо честь Империи должна быть защищена нашими общими усилиями.
Как известно всемилостивейшему Герцогу, род его связан клятвой верности данной предками Вашими Великому Трону.
Посему призываем Мы Вас исполнить священную присягу в предстоящем великом сражении с врагами, как уже бывало в прошлом. Искренне уверенные в том, что Вы, подобно Вашему прославленному отцу, готовы блюсти незапятнанной репутацию Вашего рода, ждем согласия не позднее утра 24 Алия года сего.
Всевышнее Небо да не оставит Вас, высокоуважаемый и славный Герцог.
Искренне Ваш,
Регент Его Императорского Величества
Ксиний Леон
- Когда они ждут ответа на это письмо? - спросил Макс плохо поворачивающимся языком.
- Как можно скорее, Ваша Светлость, - вежливо ответил секретарь.
- Хорошо, запишите пожалуйста мой ответ. Затем наберите его на машинке, я подпишу.
- Я готов, - секретарь достал небольшой блокнот и карандаш.
- Пишите...
Регенту Его Императорского Величества Ксинию Леону.
Да будет славна история Империи под дланью нового Имперского регента, и да не закончатся победы во славу знамен и достойнейших предков, отдавших себя великому делу. Пусть будет вечен великий союз царственного дома Империи и Герцогства Данэйского.
Макс помедлил:
- Записали?
- Да, Ваша Светлость.
- Продолжайте...
Герцогство Данэйское испокон века высоко ценит честь быть вассалом императорского трона.
Мы, руководствуясь волею Великого Неба и нашим разумением о судьбах этого мира, тщательно изучили Ваш призыв о вступлении в войну. Но положения небесных светил и предсказания наших прорицателей воистину ужасны. Исход войны приведет к краху мира и гибели живущих.
Учитывая все Нам известное и после долгих и тяжких раздумий, Мы вынесли свое решение, и оно таково - Великое Небо возбраняет Нам участвовать в разрушении созданного им мира, и мы подчиняемся воле Вечности, воспрещающей Нам выполнить Наши вассальные обязательства. Руководствуясь сим, мы оставляем Вас наедине с разумением Вашим и отдаем бремя решений в Ваши руки.
24 Алия, года сего,
Герцог Данэйский
- Велите послать за фельдъегерем, это письмо нужно срочно отправить в Холленверд - добавил Макс, закончив диктовать.
- Слушаюсь, Ваша Светлость,- склонив голову, ответил секретарь.
Макс услышал, как секретарь звонит по телефонам офицерам связи, потом колокольчиками зазвенели фельдъегерские шпоры. Воздух вокруг сгустился, превратившись в кисель, стало дурно, свет настольной лампы превратился в радужный, крутящийся на месте бублик, затягивающий в себя все сущее, комната потемнела, словно на негативном фотоснимке. Его душа легкой пушинкой оторвалась от мира, взмыла высоко в пространства, неведомые в нашем измерении, стало легко и покойно.
Он увидел растущее на острове в центре Океана, дерево - оно было соткано из света, и множество ветвей переплеталось в нем. Одна из них, почти засохшая, налилась новой силой на глазах его и потянулась вверх, к небу, к сотканной из звезд полосе Млечного Пути. И когда ему захотелось взмыть еще выше, невиданная реальность сменилась старой пропыленной спальней, а над ним нависла, принюхиваясь, небритая морда человека в сутане.
- Жив?! - человек в сутане с силой отвесил Макс пощечину, - Очухивайся, разлегся тут.
Ему не было никакого дела ни до пощечины, ни до этого человека в сутане. Ему по прежнему казалось, что он видит кабинет герцога, так как будто он сам находится в нем. И видит того, другого, в кабинете – настоящего Мэйрена. Хотя кто из них был настоящим, уже вряд ли можно понять и разделить.
Тот сидел в кресле, потирая виски руками, стараясь прогнать не уходящий морок головной боли.
- Что за пережиток, носить эти побрякушки, когда все гонцы ездят на машинах, - сказал он себе под нос, и Макс услышал со стороны голос, который минуту назад был его собственным.
В кабинет, гремя сапогами, вошел фельдъегерский офицер в полной выправке.
- Жду приказаний, Ваша Светлость! – прокричал он.
- Тише, лейтенант, все же ночь на дворе. Вот что, мне потребуется доставить до утра в Холленверд вот этот документ. Документ должен быть доставлен в регентский дворец лично в руки Ксинию Леону. Вас там будут ждать. Никто иной, повторяю никто, не должен видеть содержимое пакета, - голос герцога был уже совсем уверенным.
- Все будет сделано в наилучшем виде, - тише ответил офицер.
Сев в кресло за столом, герцог взял позолоченную перьевую ручку из изящной чернильницы и быстрым движением поставил свою роспись под отпечатанным секретарем письмом. Потом взглянул на императорский бланк, где стояли подписи Ксиния Леона и Сонтеры – одно движение, и тот запылал в огне камина.
- Прости, отец… - прошептали его губы. – Прости, но таково мое решение.
Настольная лампа загорелась густым оранжевым светом, потом на несколько секунд неровно замигала и разгорелась вновь.
***
- Хватайте его, братья, за ноги, за руки, да держите крепче. Макс почувствовал, как цепкие руки ухватили его и, подняв в воздух, понесли.
- Тише, голову ему не проломите, пригибайтесь, не ленитесь, - ругался кто-то из носильщиков.
Макс не сопротивлялся, ему не было никакого дела до происходящего, все, что он мог, он уже сделал.
- Достаточно, поставьте его на землю, - голос отдавший команду показался знакомым.
Десятки пальцев ослабили хватку и быстро перевели его в вертикальное положение.
- Поздравляю, дорогой мой, поздравляю! - перед ним стоял господин Адано, собственной персоной. – Аплодисменты, братья мои! Вот он – тот, из-за кого мы собрались все здесь!
Он фальшиво захлопал в ладоши, и толпа одинаковых ряс подхватила, сотрясая воздух вороньим взмахами черных сутан и разрозненным, не в лад, шумом аплодисментов.
- Видите, братья, как случайная песчинка меняет ход жерновов Времени, делая непостижимое.
«Братья» одобрительно загудели.
- Вам удалось изменить нить времени, - продолжил Адано, когда жидкие хлопки затихли, - Вам это удалось, клянусь Вечным Небом! Что достойно уважения и дается редко кому из рожденных.
- Однако это все пустота, суета сует, вчерашний ветер. По большому счету, это ничего не значит. Ваши старания это вода, которая пройдет через песок Времен, оставив после себя ничто, - в его голосе зазвенели дьявольские интонации, - Ничего...! Какая бы ветка Времени ни была активна в данный момент, это не может остановить Мельницу Зла! Ничто, ничто не может остановить механизм! И даже ваша смерть лишь добавит силы неостановимой механике, созданной нашим разумом для вашего порабощения!
- Сейчас я прикончу Вас, вместе с Вашими дружками, и это будет справедливо, учитывая то беспокойство, которое вы доставили нам, - его голос стал тих, как журчание ручья.
Из-под капюшонов сутан раздался одобрительный гул.
- И закончим на этом, - он встал на одно колено, открыл чемоданчик для кристаллов, заблаговременно принесенный монахами. И вдруг застыл в сгорбленной позе.
Черные, до этого шумевшие вороньим шепотком, утихомирились, испугавшись затянувшегося молчания вожака. И тогда Адано вскочил, точнее, взвился на толпой, как прыгают бросающиеся на жертву хищники. Выхватил перед собой трость с изумрудным набалдашником, глаза его по-бычьи налились кровью, сверкнули нечеловеческой ненавистью, пронеслись испепеляющим ветром по черным сутанам, столпившимся полукругом.
- Кто посмел дотронуться до третьего кристалла! - он взревел джинном, выпущенным наружу из многотысячелетнего плена, - Кто!?
- Я спрашиваю! Кто из вас, ничтожные твари, кто посмел замарать грязными лапами, то о чем он даже не имеет права помыслить! Сожгу, отправлю в темные миры, сгною, разложу ваши бесполезные души на мионы и выпарю из них все дерьмо, из которого они слеплены …., - казалось, от Адано сейчас взметнется каскад кольцевых молний, способных развалить стены старой крепости. Ряды черных зашелестели ночным дождем, расступились и сквозь ряд разошедшихся, на коленях, держа над головой кристалл, выполз один из «братьев».
- Простите, Великий Магистр… я не хотел, я случайно, - причитая и отбивая поклоны, залепетал он, - Перепуталось... случайно не так… я отдать хотел, но забыл, пока несли этого… - нервные пальцы «монаха» выскочили из под балахона и указывали на Макса. - Он обронил в спальне старого герцога… я в карман положил, отдать хотел… я ничего не замышлял дурного, клянусь!
Он рухнул наземь, распластавшись медузой.
- Вот падаль! Отдай кристалл, - Адано пнул неподвижное тело ногой, коршуном вырывал из рук пирамиду, внимательно осмотрел ее, преклоняясь, подобострастно положил реликвию в чемоданчик.
- У-у-у-у, чернь! За твои ошибки, я, Великий Магистр этого сектора, изгоняю тебя в сектор нижнего уровня. Ты будешь отрабатывать там свои прегрешения тридцать тысяч полных циклов без права реинкарнации в высших мирах, включая серые.
- Но, мой господин, - взмолился монах, - я искуплю!
- Не надо искуплений! Отправляйся в ад. Мне нет дела до твоих молений! - уже самоуспокоенно ответил Адано, рисуя круг над головой монаха набалдашником трости.
Возникший из ниоткуда нимб потек электрическим ливнем, свился в синюю плеть электрического разряда и, обвив тело несчастного тонкой паучьей сетью, сжег его в холодном огне.
- А-а-а-а!, - успел взвиться истошный обреченный крик монаха.
На зал опустилась удушливая тишина. Слышно было, как опадают на пол тонкие чешуйки – все, что осталось от существа, отправленного спиралью смерти в нижние миры.
- Это будет хорошим уроком вам всем, - рыком закричал Адано, угрожающе обводя тростью черную массу.
- Теперь пришло время закончить наши с дела с этими людьми...
Макс увидел, как Адано поднимает трость и направляет ее набалдашник прямо ему в голову. Как от набалдашника отделяется тягучий, будто сосновая смола, сгусток энергии, и капля, как в замедленном фильме из далекого детства, расширяясь, течет ему прямо в переносицу. Обычная синяя капля ничего, ничего страшного... Кап-кап - вот она упадет на крошечный детский лобик, и мама, смахнув воду, скажет: - Капли небесные на маленького падают...
Но что-то идет не так - мотор Времени замирает, останавливая свой бег, и капля замедляется вместе с ним, выбирая направление движения. И в свете капли - тысячи сутан, прозрачных, как бумажные змеи, собранные на школьном столе первоклашками. И под сутанами, словно на чудовищном рентгене, - скелеты - не человеческие, нет - скелеты ящеров!
Тысячи земноводных ящеров, принявших оболочку людей, но от этого не ставших людьми. Живые, двигающиеся, перебирающие лапами. Человеческие оболочки, наполненные и управляемые чужой жизнью.
Искра неуверенности бежит в глазах магистра, страх, перерастающий в нечеловеческий смертельный ужас. Он подкидывает над головой трость, закручивая ее веретеном сворачивая пространство в прозрачный, защитный кокон.
И сквозь мягкую вату кокона окрик:
- Братья , спасайтесь! Пирамида активирована и самостоятельно вышла из под контроля!.. Кольцо Линий Судьбы самопроизвольно замкнулось, пробой уничтожит серых в области апогея выброса...
И вспышка - яркая корона света - и там, где только что стоял Серый Магистр – очертания высокого ящера с оскаленной зубастой пастью – а затем лишь стелющийся по земле дым.
Капля, меж тем, сделала свой выбор - она решила соединиться с первозданным хранилищем энергии. Раздувающийся всполох света, растущий уродливым трехголовым полукружьем из пирамид. И пляшущий танец черных теней превращающий орды горящих в огне сутан в очертания рептилий. Расходящаяся опарой световая волна, поглощающая черную массу, перемалывающая ее в пустоту. Всполохи, падающие костяшками домино, сгоревшие в огне рептилоиды, и чешуйки остатков плоти, рассыпающиеся по полу зала. Запах смерти, жирный, словно прогорклое масло. И толпа черных зубастых ящериц, потерявших вожака, паника, неуправляемой волной затаптывающая слабых и неловких, бегущих к узких выходам. И нечеловеческий крик отчаяния и страха, хлопанье бегущих рептильных лап и страх неодолимый страх, гонящий в узкое жерло коридора.
И свет, сжегший сотни рептилий, угасая рассыпается на искорки опадающего снежного инея в лунную морозную ночь.
Исчезающее наваждение вороньей краски черных сутан и опустевший зал, где еще не растворился запах ушедших душ и тлена. И ветер, гонящий чешуйки останков шкур по полу. Колебания воздуха с примесью озона и электричества.
- Все!? - соленая капелька пота течет по лбу, щекоча царапину. Хочется пить, но нечего.
И радостный крик там, в углу, где, ожидая спасения и веруя в жизнь, его ждут Эмма, добряк барон Бома, храбрые и славные моряки и загадочный егерь Андреас...